– Орете-орете! Но, надо сказать, делаете это просто очаровательно.

Марго хотелось плакать. Как быстро пролетело детство, а казалось, оно никогда не кончится. Прошла часть жизни, и, как ни старайся, от нее никуда не убежишь. Ну почему она такая трусиха – боится сказать ему, что уезжает?

– Я люблю вас, мистер Т.!

– Марго! – Он истолковал ее слова по-своему. – Вот увидишь, скоро-скоро и тебя я поведу к алтарю и отдам какому-нибудь красавчику, который наверняка не будет тебя достоин. – Мистер Темплтон наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, и Марго через силу рассмеялась.

– Я выйду замуж только за того, кто будет похож на вас! Все, Лора ждет. – Она отодвинулась в сторону, напомнив себе, что это не ее отец, а Лорин. И это Лорин день, а не ее. – Пойду проверю, готовы ли машины.

Она помчалась вниз. В холле стоял Джош, уже при полном параде, и мрачно смотрел на нее.

– Только давай не будем ругаться, – сразу же заявила Марго. – Лора вот-вот спустится.

– Не собираюсь я с тобой ругаться. Но мы еще поговорим.

– Отлично! – На самом деле она решила для себя, что не будет с ним ничего обсуждать. Как только молодые уедут, она тихо и незаметно исчезнет.

Марго надела шляпку, которую захватила из своей комнаты, и стала крутиться перед зеркалом, поправляя поля. «Вот в чем мои слава и богатство! – думала она, глядя на свое отражение. – И все у меня получится!» Марго гордо вскинула голову. Вперед – к победе!

Даже природа не радовалась ее возвращению! Что это, дурное предзнаменование? Марго засунула руки в карманы, чтобы уберечь их от пронизывающего ветра. «Пожалуй, никто в Темплтон-хаусе не станет встречать меня с распростертыми объятиями, – подумала она с мрачной усмешкой. – И жирного тельца для блудной дочери закалывать не будут».

Впрочем, у нее нет права на это рассчитывать.

Усталым жестом Марго вытащила из пучка шпильки и распустила волосы по плечам. Так гораздо приятнее – хоть в чем-то чувствуешь свободу. Она швырнула шпильки вниз и вспомнила вдруг, как они в детстве кидали с этой скалы в море цветы.

Цветы для Серафины… Какой романтичной казалась им тогда легенда о девушке, бросившейся в тоске и отчаянии с утеса в море!

Лора всегда при этом плакала, Кейт серьезно и торжественно смотрела на летящие к воде букеты. А Марго поражала отчаянность и смелость этого шага: раз – и в море!

Сказать по правде, ей и самой сейчас впору было сделать подобный шаг…

Глаза Марго, огромные васильковые глаза, которые так любили фотографы, смотрели устало. Когда самолет приземлился в Монтерее, она аккуратно подкрасилась и в такси, везшем ее в Биг Сур, снова подправила макияж. Что-что, а нужное лицо себе нарисовать она умела! Никто и не догадается, как Марго сейчас бледна. Конечно, она осунулась, но ведь фотографы больше всего в ее лице любили красиво очерченные скулы.

«Скулы – главное в лице», – постоянно твердили ей, и сейчас Марго вспомнила об этом, вздрогнув от нового всполоха молнии. Ей повезло – от ирландских предков она унаследовала утонченный овал и безупречную кожу. А голубые глаза и льняные волосы достались ей наверняка от какого-то викинга-завоевателя.

Так что с лицом проблем нет. И признать это можно без всякого тщеславия. В конце концов, именно ее внешность и тело, созданное для греха, стали для нее пропуском в мир славы и богатства. Чувственный рот, прямой носик, округлый подбородок, выразительные брови, которые нужно только немножко подкрашивать… Она и в восемьдесят будет красавицей, если, конечно, доживет до столь почтенного возраста.