Теперь надо проверить, политы ли цветы. Энн подошла к подоконнику, уставленному горшками, потрогала землю – сухая. Недолго думая, она сама взялась за лейку: ведь в обязанности Дженни не входит поливать цветы. Это дело поварихи. А миссис Вильямсон с возрастом стала немного рассеянной. Энн частенько под каким-нибудь предлогом заходила в кухню, когда готовили еду, чтобы убедиться, что миссис Вильямсон ничего не испортила и не сожгла.

Любая хозяйка давно бы отправила старушку на пенсию; любая, но не мисс Лора. Мисс Лора понимает, как трудно оказаться на старости лет никому не нужной. Мисс Лора свято хранит традиции дома Темплтонов.

Было уже начало одиннадцатого, и в доме стояла тишина. Все дела на сегодня переделаны. Напоследок еще раз окинув взглядом кухню, Энн собралась уже уйти к себе, и тут дверь распахнулась. В комнату ворвался ветер с дождем. И в первое мгновение ей показалось, что дверь открылась сама собой. Но нет, на пороге кто-то стоял, и у Энн сердце подпрыгнуло в груди.

– Привет, мам! – Улыбка – профессиональная, только глаза не улыбаются. Марго провела рукой по мокрым волосам. – Я увидела свет – в прямом смысле и в переносном, – добавила она с нервным смешком.

– Ты сейчас всю кухню выстудишь. – Энн, как всегда, была излишне рассудительной. – Закрой дверь, Марго, и сними с себя мокрое.

Энн не стала суетиться, как засуетилась бы другая мать на ее месте. Тщеславной она не была никогда и удивлялась, откуда это в Марго: отец ее был человеком скромным.

– Да, такого ливня я не ожидала, – сказала весело Марго и прикрыла дверь. – Совсем забыла, как здесь бывает мокро и холодно в марте. – Она поставила дорожную сумку, повесила на вешалку плащ и потерла застывшие руки. – Выглядишь ты замечательно. У тебя новая прическа? Тебе очень идет.

Марго снова попыталась улыбнуться. Ее мать всегда была интересной женщиной, и волосы ее с возрастом почти не поседели. На лице, правда, появились морщины, но их было совсем немного. И губы, хоть и без помады, были такими же полными и яркими, как у дочери.

– Мы тебя не ждали, – сказала Энн сдержанно и тут же пожалела о том, что не может говорить с дочерью поласковее. Но сердце ее было слишком переполнено – и радостью, и беспокойством.

– Я хотела позвонить или послать телеграмму. А потом… потом передумала. – Она вздохнула. Ну почему они обе так и стоят в шаге друг от друга и не могут даже обняться?! – Вы, наверное, уже все знаете?

– Слухи доходили. – Энн шагнула к плите и взяла чайник. – Сейчас заварю чай. Ты совсем продрогла.

Но Марго сейчас было не до чая.

– Ты, очевидно, читала кое-какие газеты, слышала в теленовостях… – Марго протянула руку, но мать стояла к ней спиной, и Марго не решилась до нее дотронуться. – Там не все правда, мама.

Энн взяла заварочный чайник, обдала его горячей водой. Все внутри у нее содрогалось от боли и обиды. И от любви.

– Не все?

«Боже, как унизительно оправдываться!» – подумала Марго. Но мама есть мама. И так хочется на кого-то опереться…

– Поверь, я понятия не имела, чем занимается Ален. Четыре года он был моим менеджером, но я и не подозревала, что он связан с наркотиками. И сам он их не употреблял, во всяком случае, в моем присутствии. Когда нас арестовали… когда все вышло наружу… – Она замолчала, следя за тем, как мать насыпает в чайник заварку. – С меня все обвинения были сняты. Правда, репортеров это не остановило, но, во всяком случае, у Алена хватило благородства сказать властям, что я здесь ни при чем.