Виригин обалдело покачал головой. Такими пьянчужками тружеников сферы жилкомхоза выводили карикатуристы журнала «Крокодил» в незапамятные времена. Неужели ничего не изменилось?..

Оказалось, что изменилось. В жилконторе было довольно чисто, остальные сотрудники абсолютно трезвые и относительно вежливые. Возможно, пьянчужку с шутками про лифт держали для стиля.

У входа в кабинет начальника Федор Ильич занервничал.

— Слушай, Максим, может, бросить все?

— Вот тебе раз! Почему? Столько сил уже потратили… — удивился Виригин.

— Да я ж был тут! Они и слушать ничего не хотят!

— Ну вот сейчас вы и спросите подробнее, почему…

— Да все мозги уже запутали! Говорю, напишите бумагу, что платить отказываетесь, а они ни в какую! Мы таких бумаг не даем, и точка! Бросим давай… — расклеился пенсионер.

— Нет уж, Федор Ильич! Раз уж начали, давайте доведем до конца. Вы идите, требуйте, а я позже зайду…

Федор Ильич вздохнул и толкнул дверь. Начальница, дородная женщина с массой дешевых ювелирных украшений, не ожидала увидеть его второй раз. И рассердилась, узнав, что он заявился с тем же самым вопросом.

— Я же уже сказала вам, мы таких бумаг не выдаем! Вы что, забыли?

— Нет, не забыл. У меня все в порядке с памятью, — приосанился Федор Ильич. — А вы вот объясните, почему не выдаете?

— По инструкции! — раздраженно сказала начальница.

— У меня заявление. Официальное!

— Не возьму!

— Но есть закон…

— Для меня инструкция — закон, — отрезала начальница. — Всё, гражданин, не мешайте работать, у меня очередь… Следующий!

На ее зов явился Виригин. Сегодня он впервые надел роскошный итальянский костюм. Чувствовал он себя в дорогой упаковке, как вобла в малахитовой шкатулке, — костюм сидел как-то мешковато, но на людей производил впечатление. По дороге к метро несколько прохожих уважительно уступили дорогу.

В метро Максим решил провести эксперимент. Не стал опускать жетон, а двинул через будку контролерши, вместе с льготниками. Ничего не показывая — просто кивнул. И контролерша ответила лучезарной улыбкой.

Другое дело, что она могла помнить Максима как человека, который несколько лет подряд предъявлял здесь милицейский документ… Но все равно: можно, оказывается, проходить «по костюму». Мыльников прав…

— Вы по какому вопросу? — уважительно спросила начальница. Встретила, что называется, по одежке.

— Я вот с ним, — Виригин кивнул на Федора Ильича и вытащил удостоверение. — Адвокат Виригин, городская коллегия, а это мой клиент.

— Дожили… — растерялась начальница. Виригин без приглашения уселся на стул. Кивнул Федору Ильичу, чтобы тот не стеснялся и присаживался на второй. Федор Ильич опустился на самый краешек.

— Вы, как я понимаю, деньги возвращать отказываетесь? — приступил к делу Виригин.

— У нас их нет, сами в долгах, — извиняющимся тоном сказала начальница.

— Куда же они деваются? — подал голос Федор Ильич.

— В городской бюджет уходят. Так что все вопросы к Смольному.

— И у Смольного спросим! — осмелел Федор Ильич. Неплохо бы еще кулаком по столешнице двинуть, легонько так, но он сидел далеко от стола, не дотянуться.

— А вы пока письменный отказ оформите нам, пожалуйста, — мягко попросил Виригин. — Чтобы было что Смольному предъявлять. Бумагу дать?

— Но у меня инструкция…

— Можно на нее взглянуть? — перебил Виригин.