— Я пойду. Буду ждать там.
Он тяжело поднялся. Ноги держали.
— Может, всё-таки останетесь у меня?
— Нет.
— Вас проводить?
— Нет.
С трудом, словно толкая камень в гору, он заставил себя добавить:
— Спасибо.
На обратном пути он заблудился. Промахнулся где-то, спустился на этаж ниже, чем следовало. Этот коридор, казалось, проходил под всеми корпусами навылет и терялся в бесконечности. Цементный пол, неровные стены, выкрашенные до уровня глаз в тёмно-зелёный цвет. Выше — обшарпанная побелка. Под потолком, через каждые десять шагов, — тусклые жёлтые лампы накаливания, забранные металлической сеткой. Изредка справа и слева попадались закрытые двери.
Куда он забрёл?
Одна из дверей лязгнула и открылась. В коридор, дребезжа, выдвинулась медицинская каталка. На каталке лежало тело, накрытое простыней с бурыми пятнами. Торчала босая нога; на щиколотке, привязанный суровой ниткой, болтался клеёнчатый ярлык. Труп, понял Артур. Как молотом в висок ударило: «Вика!» Уймись, сказал он себе. Вика, расхохотались из темноты. Они скрыли, решили тебя не волновать, ты и так психуешь… Он до хруста сжал кулаки. Вика наверху, в операционной. Главный сказал, ещё долго. Часа два, не меньше. Главный знает, что говорит…
Следом за каталкой объявился знакомый амбал-медбрат. Сейчас он был без медицинской шапочки, и Чисоев разглядел: амбал — крашеный. В косматой шевелюре цвета выгоревшей соломы пестрели чёрные «перья» — точь-в-точь пропалины. Вроде не пацан, подумал Артур. За сорок мужику. И на педика не похож.
Просто придурок.
Придурок запер дверь и покатил каталку с телом в сторону Артура. Чисоев посторонился, брезгливо прижавшись к стене. Иначе было не разминуться. В двух шагах от него медбрат остановился, полез в карман, словно решив закурить, — и уставился на Чисоева. Взгляд его привёл Артура в бешенство. И рожа небритая, и «перья», и…
Он сам не заметил, как присел на полусогнутых, втянув затылок в плечи. Памятный холодок пробежался по спине. Мышцы словно наэлектризовали. Давай, подсказали из темноты. Чего ждёшь?
— Ты смотри, вдруг сказал медбрат. — Ты осторожней, да?
— Смотрю, — кивнул Артур.
— Ты на дорогах смотри. Тачка, небось, крутая?
— Крутая.
— Ну вот и смотри. Видишь, как оно бывает?
Медбрат кивнул на труп под грязной простыней. Тело было большим, оно никак не могло принадлежать Вике, но Чисоева всё равно затрясло. Не от страха за жену, а от внезапно нахлынувшей ненависти: беспричинной, ослепляющей. Скользнуть вдоль стены на сближение, левую — под подбородок, правую — на затылок…
— Водила это. С аварии на Полтавском.
— Какой ещё водила?
А такой. Грудная — в хлам, голова — всмятку. Ты смотри, не зевай…
Медбрат умолк, толкнул каталку и проследовал мимо Артура.
— Эй? — крикнул ему вслед Чисоев. — Как к нейрохирургии выйти?
— Иди прямо, по первой же лестнице, какую увидишь.
— А дальше?
— На третий этаж…
Лестница обнаружилась через полсотни шагов. Третий этаж встретил Артура больничным амбре, и Чисоев, как ни странно, вздохнул с облегчением. Всё лучше, чем подземный лабиринт, по которому возят трупы. Авария на Полтавском, сообразил он. Водила…
Тот самый?!
— Доктор, скажите…
— Я не доктор.
Сухонькая старушка в больничной пижаме отшатнулась от Артура, как от дикого зверя. С усилием опираясь на костыль, она спешно заковыляла прочь. |