- Мы будем послушными.

    Да уж. Не верю ни единому слову, и особенно не верю блестящим вишням нахальных глаз. А закрывая за собой дверь, понимаю всю справедливость опасений, потому что слышу:

    - Мяв-мяв, мой котик!

    - Ур-р-р-р-р-р!

    И горестный скрип кровати, принявшей на себя тяжесть двух тел.

    В зале наблюдались все те же лица. При моем появлении неспешный разговор слегка замер, но стоило мне сесть на свободное место и попросить хозяина принести кружку эля, жизнь снова пошла своим чередом. А я даже удостоился чести быть приглашенным к общению.

    Один из селян, щеголявший шапкой из сильно полысевшей перед смертью лисы, кашлянул (ему, наверняка, думалось, что вежливо, а вот мне сразу захотелось отсесть подальше, но я мужественно поборол это желание) и поинтересовался:

    - Откуда путь держите?

    - С Запада, почтенный.

    - Далековато, - протянул мужик. - И давно выехали?

    Я прикинул расстояние и время, чтобы не попасть впросак:

    - Из Виллерима - месяца два.

    - Это ж значит, прямо с Праздника?

    - С него самого.

    - А правда, в тамошней столице в Середину Зимы бочки с вином на площадях ставят? - Продолжал любопытничать селянин. Остальные его товарищи спрашивать о чем-то пока остерегались, но слушали внимательно.

    - Правда.

    - И всем без платы наливают?

    - Без платы, - кивнул я. - Только то вино тяжелое да мутное, и после него непременно надо опохмелиться, а трактирщики такую цену заламывают, что дешевле трезвенником быть.

    - Это точно, - захмыкали и закивали все. Разговор наладился.

    - А как на Западе, мирно живут? - Теперь инициативу перехватил тот из селян, у которого нос был мясистее и краснее, чем у других.

    - Мирно.

    - Войск не собирают?

    - А с чего? Вроде с соседями ссор не было. Или с вашей стороны виднее?

    - Да нет, мы люди терпеливые, первыми в драку не полезем, - важно заявил мой собеседник.

    - Что достойно уважения!

    Мы чокнулись кружками, и совсем, можно сказать, породнились.

    Выспросив еще несколько подробностей столичной жизни, порядком уже подвыпившие посетители постоялого двора вернулись к обсуждению местных тем. И одна из них, признаться, показалась мне немного странной. Сухонький старичок пожаловался на осквернение могил:

    - Два погоста подчистую раскопали, за третий принялись, да видно их что-то вспугнуло, и бросили.

    - Кого вспугнуло?

    - А, труповодов этих ненасытных.

    - Труповодов?

    Я понял, что речь идет о некромантах, и переспросил скорее от удивления, чем от желания узнать еще одно определение племени охотников за мертвыми телами, но старичок посчитал мой вопрос полной неосведомленностью, потому что охотно пояснил:

    - Ну, те, что мертвяков поднимают, да заставляют постыдным делом заниматься!

    - Каким таким постыдным?

    - А из могилы вылезать да по белому свету шастать, людей пугать - разве ж не постыдно? Их честь по чести похоронили, Серой Госпоже подарки подарили, а они - снова за свое? Самое постыдное! - Праведное негодование заставило старика затрясти бородой.

    - Постыдное, дедушка, постыдное… А давно это было-то?

    - О прошлом годе. Последний раз весной копали.