— Да, мне все известно.

Кейт хотела что-то сказать, но ее душили слезы. Ее боль передалась Сойеру. Он осторожно обнял ее и поцеловал в макушку.

— Пойми, я не мог иначе. Мне нужно было знать о тебе все. Я одержимый.

Кейт с трудом заговорила:

— Когда я приезжала к тебе домой и мы повздорили, я почувствовала, что ты недоговариваешь. Это меня так разозлило, что я не выдержала и сорвалась.

— Я получил по заслугам, — нехотя признал Сойер.

Кейт смотрела на него с безграничной грустью.

— Насколько я понимаю… тебе также известно, что Томас — отец этого ребенка.

— Я был в этом уверен, хотя не нашел доказательств.

— Она была… такая крошечная, такая нежная. Я так ее любила. — Слезы покатились по щекам Кейт. — Но ему не нужна была ни она, ни я.

— Не надо. Тебе тяжело говорить об этом.

— Нет, я скажу. — Она не могла остановиться. — Томас требовал, чтобы я сделала аборт.

— Вот сукин сын, — не выдержал Томас.

— Когда я отказалась, он пообещал, что его отец, который тоже был проповедником, найдет для девочки любящую семью, и я ему поверила. — Кейт содрогалась от рыданий.

— Прошу тебя, успокойся.

— Не могу.

— Можешь. Нельзя себя так казнить.

— Все годы я думала о своей дочке. Я дала ей имя Сэйра. Мне хотелось сойти с ума, уничтожить всех и вся. Я думала, что никогда больше ее не увижу. Томас не имел права так поступать. Я была такая молодая, такая глупая…

— Ш-ш-ш, все будет хорошо.

— О, Сойер, я уже ни во что не верю. Но я тешу себя надеждой, что не совершила подлости: я думала, что так будет лучше для ребенка.

Он покрыл поцелуями ее мокрые щеки.

— Потом я решила разыскать ее — и ни о чем другом уже не могла думать. Я представляю, как иду по улице незнакомого города, вижу ее, но не могу подойти, обнять, сказать, что я ее люблю.

— Как это тяжело, — тихо произнес Сойер, прижимая ее к груди. — Как тяжело.

Он не отпускал ее, пока она не успокоилась. В эти минуты она поняла, что любит его, что полюбила раз и навсегда. Но это осознание не обрадовало, а еще сильнее опечалило ее.

— Ты можешь себе представить, как мне страшно? Я не знаю, как посмотрю в глаза своей дочери.

Он обнял ее крепче.

— Я все понимаю. Эти чувства мне знакомы. Так можно свихнуться.

— А что, если… — слова застряли у нее в горле.

— Ничего не говори. Не надо переживать заранее. Посмотрим, что у нас получится. А теперь постарайся заснуть.

Кейт прильнула к Сойеру, но даже исходящее от него тепло не могло растопить ледяной страх, поселившийся в ее сердце. Избавить от этого страха могла только встреча с дочерью.

Через некоторое время Кейт проснулась и посмотрела на мирно спящего Сойера. Она осторожно провела пальцем вдоль его лица. Зачем судьба свела ее с этим человеком-загадкой?

Он открыл глаза.

— Ты не сердишься, что я тебя разбудила?

— Нисколько. Я могу заснуть в любое время, — ответил он, гладя ее руку.

Кейт прижалась щекой к его груди; жесткие завитки волос щекотали ей лицо. Она услышала, как бьется его сердце, и заглянула ему в глаза:

— Расскажи мне о себе. Теперь твоя очередь.

Он посуровел.

— Вряд ли тебе это будет интересно.

— У тебя было трудное детство?

Он безрадостно рассмеялся:

— Если это можно назвать детством.

— У меня тоже хорошего было мало. — Ее поразил ответ Сойера. Неужели он и вправду произнес эти слова? Хотя что в этом удивительного?

— Расскажешь мне о своей юности? — спросил Сойер.