— Сестра. Близнецы, — хрипло произнесла Соррель. Она была потрясена не меньше, чем Тор. Элисса лежала неподвижно — кажется, она лишилась чувств.

— Она умерла? — голос Тора не выражал ничего.

— Пока жива, — отозваласьСоррель, глядя куда-то в сторону — возьми свою дочь. Я должна заняться твоей женой.

Тор бережно взял девочку на руки. Ее личико было красным и сморщенным, мягкие рыжеватые волосики облепили головку. Братишка казался совершенно другим: его темные, почти черные волосы были густыми и стояли торчком. Тонкими чертами лица малышка уже сейчас напоминала мать, а мальчик казался угловатым и был гораздо смуглее.

— Гидион… — голос Тора сорвался. Он не отрываясь наблюдал за Соррелью, которая пыталась привести в чувство Элиссу. — Познакомься со своей сестрой. Ее зовут Лаурин.

«Тор, послушай меня, — настойчиво заговорил Клут. — Ты должен доставить детей в безопасное место».

«Гот близко?»

«Даже слишком близко. Наши друзья пытаются увести его. Ты должен забрать детей и бежать».

«Нет. Готу нужен я. Стоит ему меня увидеть — и он бросится за мной. Никто не отвлечет его лучше, никто и ничто. А Арабелла и Саксен ему и подавно не интересны. Если он найдет меня, то будет считать, что нашел и Элиссу».

Клут не стал спорить.

«Что ты хочешь сделать?»

«Сколько у нас времени?»

«Очень мало. Кажется, пока Саксену удалось сбить его со следа».

«Держи со мной связь. И сообщай мне обо всем, что случится».

Соррель не удивилась, когда услышала о появлении Инквизитора, и Тору показалось, что она это уже знала.

— Ты должен уходить, — сказала она.

— А моя семья?

— Слушай меня, Тор, и слушай внимательно. Я отвезу детей в безопасное место. Но ты должен дать мне время. Уводи Гота. Как можно дальше от Сердца Лесов.

— А Элисса? — прошептал Тор. Внезапно он почувствовал себя обессиленным.

— Ее я тоже спрячу, только не там, где детей. К сожалению, я не могу нести на себе всех. Помни, что сказал Дармуд Корил. Она будет жить. Она исцелится и не будет ничего помнить. Ты слушаешь, Тор? Если Гот найдет этих детей, он убьет их без жалости. Да еще и заставит их мать на это смотреть. А потом разделается с вами. На его стороне древний закон и король, который развязал ему руки. Для всего мира Элисса осталась Неприкосновенной. А эти дети, по мнению Гота и ему подобных, — мерзость и извращение.

— Зачем ты мне это говоришь, Соррель? Ты думаешь, я не знаю? — закричал он.

Старушка посмотрела ему в глаза. Ее шепот звучал чуть громче шелеста листвы.

— Никому об этом ни слова. О девочке знают только трое — мы с тобой и Клут. Остальным мы скажем, что ребенок умер. Единственный ребенок Торкина и Элиссы Гинт, — ее взгляд стал жестким, как деревянный клинок. — Даже их мать не будет знать, что оба ее ребенка живы.

Тор в ужасе смотрел на нее. Потом попытался понять смысл ее слов, и голову от виска до виска пронзила острая боль.

— Я должен предать ее? — прошептал он.

— Спасти, а не предать! — крикнула Соррель. — Спасти свою жену, своих детей, а если повезет — то и свою шкуру!

У Тора закружилась голова. Соррель была безжалостна, но в ее страшных словах была изрядная доля истины.

— Иди! — глаза старой женщины горели. — Спасай свою семью! Уводи Гота!

Ошеломленный, Тор попятился. Он уже знал, что Клут слышал все и был потрясен не меньше. Малыши снова захныкали. Соррели не было нужды читать мысли Тора. Все чувства были написаны у него на лице: потрясение, отчаяние… и, наконец, принятие.