|
И все это касается ее собственного мирка, поиска лучшего для нее и ее семьи. Бесконечный выбор — и бесконечная неуверенность в том, что он сделан правильно. Выбор своей рубашки — той, что ближе к телу. Когда он наконец сделан, силы исчерпаны. И изменить то, что действительно требует изменения, ты уже не в состоянии. Когда-то в юности она прилепила ироническую наклейку на магнитную доску у себя в комнате: «Разумеется, меня беспокоит несовершенство мира. Я уже несколько раз сказала: «Фу-у-у!» Такой она никогда не станет. Как ей казалось.
— Ты сегодня сердитый? На вопрос Черстин Аксель не ответил, Эва подошла и присела перед ним на корточки. — Не очень удачное нынче выдалось утро, да, Аксель? В дверях показались Филиппа со своей мамой, и внимание Черстин переключилось на них. Эва притянула Акселя к себе и обняла. Все будет хорошо. Не бойся. Я обещаю, я все устрою. — Аксель, пойдем, все уже собрались. Помнишь, что ты сегодня дежурный и тебе нужно принести из кухни фрукты? Черстин протянула ему руку, и он наконец перестал дуться, подошел к своему шкафчику и повесил куртку. Эва встала. — Хенрик заберет его в четыре. Черстин с улыбкой кивнула, взяла Акселя за руку и скрылась в игровой. Эва пошла за ними. На самом деле это ей сегодня трудно с ним расстаться. Аксель отпустил руку Черстин, подбежал к Линде, одной из воспитательниц, и забрался к ней на колени. Эва с благодарностью почувствовала, как отступает тревога. Это его привычный мир, ему здесь хорошо, а она рано или поздно решит все проблемы. Линда погладила Акселя по голове и слегка улыбнулась Эве. Эва улыбнулась в ответ. Здесь ему спокойно.
~~~
На встречу Юнас пришел раньше назначенного времени. Ему пришлось прождать минут пятнадцать, прежде чем доктор Салстедт, торопливо пройдя по коридору, открыл наконец дверь своего кабинета. — Извините за ожидание, я осматривал пациента, которого привезли по «Скорой». Входите. Закрыв за ними дверь, доктор сел за стол. Юнас продолжал стоять. От спокойствия, которое давала ему Анна, не осталось и следа, он утратил защиту, и тревога стремительно набирала силу. Сейчас ему придется расплачиваться за покой прошедшей ночи. Он почувствовал первые сигналы этой тревоги еще в коридоре. Она стала подбираться к нему еще утром, во время осмотра. Взгляды персонала на спящее тело Анны. Слова обычные, но новая интонация, смутные намеки. — Пожалуйста, присаживайтесь. Он чувствовал, как тяжесть нарастает с каждым мгновением. Четыре шага до кресла для посетителей. Не три и не пять. Тогда бы ему пришлось вернуться к двери и начать все сначала. Тройки и пятерки нужно избежать во что бы то ни стало. Не прикасаясь к подлокотникам, он сел, следя взглядом за рукой Салстедта, которая притянула к себе, но не стала открывать коричневую папку с историей болезни. Доктор Салстедт молча смотрел на него. Он действительно сделал четыре шага? Уверенность исчезла. О господи. Алингсос — Арьеплуг, 1179 километров; Арбога — Арланда, 144; Арвидшаур — Борлэнге, 787. — Как вы себя чувствуете? Неожиданный вопрос застал его врасплох. Он знал, что внешне его расстройство незаметно. За долгие годы он выработал уникальную способность скрывать свой внутренний ад от других. Стыдно, что сейчас он не смог проконтролировать себя. — Спасибо, хорошо. Наступила тишина. Если врач, сидящий напротив, в самом деле интересуется его здоровьем, то вряд ли удовлетворится таким ответом. Взгляд у доктора был очень серьезным. Эта серьезность предвещала нечто большее, чем просто очередной медицинский отчет. Юнас переменил позу. Нужно как можно меньше касаться кресла. |
