– Тебе больно! – тень мелькнула на лице Марны. – Я никогда не хотела причинить тебе боль.

– Что ж, наверное, мне пора узнать, что это такое, – хрипло проговорила Кира. – Когда ты была рядом, Марна, мне все время казалось, что я свободна, что меня выпустили из под стеклянного колпака, в котором я живу во дворце. Но это было не так. Покровительство любящих людей может точно так же оградить от реальности, как дворцовый протокол и королевская охрана. – Она сунула в руки Марне коробку с фотоаппаратом. – Ты не подержишь? Мне надо кое о чем подумать, и я хочу вернуться для этого на холм.

– Я пойду с тобой, – сказал Зак.

Кира покачала головой.

– Я хочу побыть одна. – Она улыбнулась дрожащими губами. – А то ты будешь меня отвлекать. Я постараюсь не задерживаться. Она пошла прочь, но на полпути к деревьям вдруг обернулась. – Не думайте, будто я не понимаю, что вы оба желали мне только добра. Просто я чувствую себя примерно как вчера вечером, когда Поло потрепал меня по волосам и назвал малышкой. Я не могу допустить этого, – прибавила Кира и, беспомощно взмахнув рукой, направилась к холму.

Когда принцесса спустилась в табор, уже почти стемнело. Она долго смотрела, как солнце красит небеса в пурпурные закатные тона, а потом на смену им приходит густая синева ночного неба.

Тихое тепло осеннего дня сменилось вечерней прохладой. Кира сидела, прислонясь к дереву, погруженная в свои мысли. Потом вернулась в табор.

Зак и Марна сидели вдвоем возле салданы. Они разожгли костер, и до Киры долетел запах горячего кофе.

Марна подняла глаза от своей кружки.

– Ты ничего не ела с самого утра. Я приготовила жаркое.

– Я не голодна, но выпью немного кофе, – сказала Кира, подходя к костру и усаживаясь рядом с Заком на овечью шкуру. Скрестив ноги по турецки, она взяла из рук Марны жестяную кружку с горячим напитком. Цыганка снова села на складной стул по другую сторону костра и взяла свою кружку.

Кира глотнула обжигающий кофе и шутливо поморщилась, поймав на себе озабоченные и взгляды Марны и Зака.

– Я чувствую себя, как Моисей, спустившийся с горы Синайской с десятью заповедями. Когда я решила пойти подумать, мне coвсем не хотелось, чтобы все выглядело так помпезно. Я не сделала никаких философских открытий, способных потрясти мир. – Принцесса выдержала паузу. – Кроме тех, которые важны только для меня.

– И для нас, – тихо сказал Зак. – Все, что ты говоришь и делаешь, очень важно для нас, Кира. Тебе стало легче?

– Да, – Кира смотрела прямо перед собой, на пляшущее пламя. – Во первых, я решила, что не должна сердиться на вас. Если вы и решали все за меня, то лишь потому, что я позволяла. Я ведь привыкла действовать, повинуясь сиюминутным порывам, и всегда знала, что за меня подумаешь ты, Марна, – она встретилась взглядом с цыганкой. – Ни одна взрослая женщина в здравом уме и твердой памяти не позволила бы, чтобы ее послали к незнакомому мужчине со словами «иди сделай то, что нужно». Я так привыкла полагаться на тебя, не сомневаясь в твоей правоте, что попросту слепо следовала твоим указаниям. – Марна хотела было возразить, но Кира вскинула руку, призывая ее к молчанию. – Я не говорю, что не послушалась бы тебя, если бы остановилась и обдумала все это. Вполне возможно, я поступила бы точно так же… но тогда я бы знала, что делаю это по собственному выбору, на который имеет право любая независимая личность. – Она замялась, подбирая нужные слова. – Знаете, я всегда играла в независимость, бунтуя по мелким поводам против Стефана и родителей, но на самом деле боялась сделать шаг в сторону реальной свободы. – Кира нервно рассмеялась.