– И постарайся понять, ведь это так просто! Вот ты – маг… Допустим, кто‑то более могущественный наложил на тебя чары, превратил в свинью… вот именно, в свинью, и нет надежды вернуть прежний облик. Живешь, но каждое мгновение ощущаешь себя грязным животным… ну, разве ты не предпочел бы смерть? – Илларни перешел на воинственный тон. – И ты хочешь, чтобы я сам с собой проделал такое превращение? Служение истине должно очищать душу, выжигать в ней скверну, подобно пламени Бездны, а я… а ты…

Разгоряченный астролог походил на воробья, вознамерившегося заклевать коршуна. Но ни он сам, ни Джилинер не увидели в этой сцене ничего смешного.

– Можешь оскорблять меня как угодно, – сухо ответил чародей, – но великий Шадридаг Небесный Путь… ведь ты и его сравнил с грязной свиньей!

– Шадридаг был гений! Гений! А у великих людей и ошибки великие… И потом… вспомни, при каких загадочных обстоятельствах погиб Шадридаг! А если он осознал, в какой ужас вверг две страны, и попытался ценой своей жизни остановить это безумие?

– Война, – веско и убежденно сказал Джилинер, – не безумие, а следствие человеческой природы. Если бы исчезло все оружие на свете, люди дрались бы кулаками и зубами. А Душа Пламени, при всей ее непостижимой сущности, – лишь оружие, но такое грозное, что пред ним склонится все живое. Любая война закончится, почти не начавшись.

– Да‑а? Тогда почему Наррабан до сих пор не наш?

– Ты же ученый! – быстро сменил тактику Ворон. – Неужели тебе не было бы интересно…

Лицо астролога дрогнуло.

– Пра‑авильно! – признался он. – Было бы интересно! Тем более что Шадридаг использовал Душу Пламени не только для войн… он прокладывал в горах дороги, воздвигал крепости…

– Вот видишь!..

– Нет, не вижу! Ты со своей бандой убийц не дороги собрался прокладывать!

– Это на первых порах, но дай мне получить в руки власть…

– К этому времени ты вконец озвереешь, а я перестану быть ученым. Ибо тот, кто служит тирану, не ученый.

– Вот как? – издевательски переспросил Ворон. – А ты ни разу в жизни не работал ни на одного правителя?

– Увы, каждый раз служба кончалась тем, что мне приходилось уносить ноги. Это и научило меня не доверять повелителям и тем, кто рвется повелевать. Посмотришь на иного – и разумный, и просвещенный, и наукой интересуется, и искусства поощряет… а приглядись – и на лице мудрого правителя хоть раз да сверкнут клыки Подгорного Людоеда. Не знаю, в чем тут дело… власть, что ли, так людей калечит? – Илларни безнадежно махнул рукой.

– За все приходится платить! – Джилинер сдерживался из последних сил. – Иногда цена бывает очень высокой, согласен. Но когда вожделенная, дорого оплаченная вещь попадает тебе в руки – от счастья забываешь, сколько за нее отдал.

– Но если слишком дорого платить за власть, почет и прочую труху, – без запинки ответил Илларни, – быстро обнаружишь, что за душой у тебя ни медяка… и самому тебе цена – медяк.

Джилинер невольно хмыкнул:

– Правду про нас говорят: когда боги создавали первого грайанца, они сначала сотворили длинный язык, а потом уже вокруг языка налепили все остальное… Но что ты скажешь, старик, если я поклянусь: у тебя не будет погребального костра! Посмей только остановить свое неразумное мальчишеское сердце – и я брошу твой труп шакалам!

– Ты это сделаешь?!

– Клянусь памятью Первого Ворона.