Поскольку бальи концом шпаги приподнял занавеску, он оказался не единственным, кто увидел башмачника.

Его жена и сеньор Жан, чьим глазам это зрелище тоже представилось, вскрикнули от изумления.

Они и не думали, что их рассказ окажется таким правдивым.

Сеньор Жан не только узнал Тибо, но вспомнил, где он его видел.

— Разрази меня гром! — сказал сеньор Жан, направляясь к башмачнику. — Если я не ошибся, это мой старый знакомый — человек с рогатиной!

— Как человек с рогатиной? — стуча зубами, переспросил бальи. — Надеюсь, по крайней мере, сейчас рогатины при нем нет?

И он спрятался за спину жены.

— Нет, нет, успокойтесь, — обернулся к нему сеньор Жан. — Впрочем, если рогатина при нем, я ее отберу. А, господин браконьер, — продолжал он, снова повернувшись к Тибо, — значит, вам мало того, что вы охотитесь на оленей его высочества герцога Орлеанского в лесу Виллер-Котре; вы вышли из леса, чтобы поохотиться в землях моего приятеля, бальи Маглуара?

— Как, он браконьер? — удивился бальи. — Значит, метр Тибо вовсе не честный землевладелец, живущий в сельском доме на доходы от сотни арпанов земли?

— Он! — сеньор Жан разразился хохотом. — Похоже, он заставил вас поверить в это. У негодяя хорошо подвешен язык. Он — землевладелец! Этот прощелыга! Все его богатство — на ногах у моих конюхов: он делает сабо.

Госпожа Сюзанна, услышав, чем занимается Тибо, состроила презрительную гримасу.

Метр Маглуар отступил на шаг и покраснел.

Славный толстяк не был спесив. Нет, но он не выносил лжи.

Он стыдился не того, что чокался с башмачником, а того, что пил с лжецом и предателем.

Тибо выслушал весь этот поток оскорблений с улыбкой, стоя со скрещенными на груди руками.

Стоит ему заговорить — и перевес сразу окажется на его стороне.

Момент показался ему подходящим.

Насмешливо — это доказывало, что он мало-помалу приучался говорить с людьми, занимающими более высокое положение в обществе, чем он сам, — Тибо воскликнул:

— Клянусь рогами дьявола, как вы только что выразились, монсеньер! Знайте, что вы сами немилосердно проболтались; если бы кое-кто здесь поступил так же, как вы, мне не пришлось бы даже притворяться, что я попал в затруднительное положение.

Сеньор Жан в ответ на эту угрозу, вполне ясную для него и для жены бальи, смерил башмачника гневным взглядом.

— О, вот увидите, сейчас он выдумает про меня какую-нибудь гадость, — несколько неосторожно сказала г-жа Маглуар.

— Не беспокойтесь, сударыня, — ответил Тибо, снова вполне обретя самоуверенность. — Если уж говорить о гадостях, то вы такое натворили, что мне незачем придумывать новые.

— Сколько в нем злости! Видите, я не ошиблась: он собирается оклеветать меня, он хочет отомстить за то презрение, которым я ответила на его нежные взгляды, наказать меня за то, что я не стала жаловаться мужу на его приставания.

Пока г-жа Сюзанна говорила, сеньор Жан подобрал с пола свою шпагу и двинулся к Тибо.

Но бальи, бросившись между ними, удержал руку сеньора Жана.

Это было очень кстати, потому что Тибо ни на шаг не отступил, чтобы уклониться от удара и, конечно, собирался отвести угрожавшую ему опасность каким-то страшным пожеланием.

Однако, благодаря вмешательству бальи, Тибо не пришлось ни о чем просить своего покровителя.

— Успокойтесь, монсеньер! — сказал метр Маглуар. — Этот человек не достоин нашего гнева. Посмотрите, я скромный буржуа, и все же я презираю его болтовню и прощаю ему то, что он хотел злоупотребить моим гостеприимством.