— Да, Ормонд Володимирович, тут я коллегу поддержу: надлежит вам в скорейшем времени либо ещё в одной науке себя проявить, либо оперирование эфирное подтянуть. Хотя… лучше с наукой. Я, признаться, затрудняюсь взаимосвязанное напрямую с математикой оперирование измыслить.

 И тут был экзаменатор прав: академику было не “абы какое” эфирное проявление продемонстрировать, до мастерства отточенное, а именно в его научном проявлении потребное. Впрочем, думаю, за год управлюсь, есть, что “подтянуть”. Хотя, бес возьми, где время-то на всё взять, мысленно попечалился я.

— Засим, академическая комиссия признаёт ваши знания достойными. Как и вас, Ормонд Володимирович. Поздравляю академиком Полиса Вильно, — выдал Аристарх.

 На сем комиссия меня поздравила (даже завистник гадский) и распрощалась. А я направился к Всеславу Изяборовичу. Ну и, признаться, грыз меня некий червячок сомнений, но это уже точно была паранойя. Как, в сущности, и оказалось: Глава академии моё явление встретил широкой улыбкой:

— Поздравляю академиком, Ормонд Володимирович. Впрочем, в вас я почти не сомневался, но даже комиссию весьма уважаемых мужей вы оперативностью умудрились потрясти. Впрочем, давайте к делу. Итак, вы предложили четыре изыскательских направления. Давайте разберём подробнее, а то у нас, признаться, на совещаниях каша преизрядная вышла, — выдал Глава.

 Собственно, так до вечера в кабинете и просидели, даже трапезничали тут же. Причём, поругались не раз и не два, вплоть до “мальчишка-фантазёр!” и “престарелый ретроград!” Впрочем, было сие вполне рабочим моментом, и к взаимопониманию мы пришли.

— А вы, Ормонд Володимирович, часом не из купеческого семейства? — полюбопытствовал Изяславович.

— Ежели вы, Всеслав Изяборович, про Тёрнов, то да, средний сын, — ответствовал я.

— И под началом Добрыни Аполлоновича Лешего служили? — прищурился на меня академик.

— Служил, было дело, — кивнул я. — Но, Всеслав Изяборыч, хочу отметить, не я на него похож, а он на меня! А время относительно, — буркнул я.

— Ну да, относительно, — посмеялся академик. — Вот вылитый Добрыня, только пообъёмистее. Ладно, сие пустое, Ормонд Володимирович. А так — вроде бы со всем определись. И осторожность я вашу отметил, — то ли похвалил, то ли поругал меня Глава.

 Дело в том, что, как понятно, в рамках моих планов и паранойи я давал крайне “урезанный” массив данных. Общие принципы, безусловно, были, но детали, в коих архибес запрятался — нет. А сейчас, обсуждая организационную структуру и план исследований, часть сокрытого я, естественно, приоткрыл.

— Хорошо, чем вы сами заниматься хотите-то? — спросил, после паузы Изяборыч.

— Признаться, лежит у меня сердце к вычислителям, — ответил я. — Но сие нужно, важно, но полёты нужнее. Не скажете, Всеслав Изяборыч, как моё предложение приняли-то? — полюбопытствовал я.

— Вы про исследования межполисные, про совместное освоение высей пустотных, али ещё про что? — уточнил академик.

— Да про всё, если разобраться, — ответствовал я.

 И поведал мне Изяборыч такие вещи: в принципе, я далеко не “самый умный”. Что я сам, если знал не твёрдо, но подозревал основательно. И руководство Полисов, как Гардарики, так данов и эллинов, довольно часто последнее время (как я понял, не менее четверти века, а то и вся полусотня лет), собирались и договаривались. И выходила у них картина, что: либо Полисы будут как Полисы, либо появятся объединения типа стран. Но не одно, а несколько. И конфликты между ними неизбежны, а по разрушительности будут таковы, что никакая межполисная грызня с ними не сравнится.

Я, признаться, был ошарашен, когда узнал, что газ, которым например бриттов травили… неизвестен.