Издалека доносился грохот бомбежки. В наушниках шлема звучали отрывистые приказы.

В бескрайней тьме «спитфайр» походил на облачко — это светились его приборы. Далеко внизу простирался Лондон — там, вопреки затемнению, то и дело возникали огни. Все так же надсадно кашляли пушки, раскатывались бомбовые громы. В небе мерцали рукотворные молнии. Мглу полосовали лучи прожекторов, искавших цель.

Самолет под управлением Кэри мчался сквозь ночь.

И тут Кэри увидел их — три… четыре… пять темных силуэтов, выхваченных прожекторами. Он заорал в микрофон, и Дерек с Харви радостно закричали в ответ.

«Спитфайр» воплощением чудовищной силы устремился к угодившим в светящуюся сеть черным силуэтам. Вспыхнули новые лучи, окружая непрошеных гостей, скользя по ним, высвечивая.

Сбросив предохранитель на ручке управления, Кэри положил палец на гашетку. Восемь пулеметов на крыльях, восемь смертоносных «браунингов» ждали лишь сигнала.

В луче прожектора возник «дорнье»; высоко задрав нос, он спешил набрать высоту. Бросив в его сторону «спитфайр», Кэри надавил на гашетку. Он увидел, мелькнувший вдоль крыла вражеского самолета трассирующий след, а затем «дорнье» исчез. Промчавшись под ним, Кэри резко устремился вверх и описал петлю.

Кабину заливал лунный свет, на фонаре плясали тени. На востоке Кэри увидел только что взошедший над Ла-Маншем золотистый шар. Позади пылал «дорнье», корчась в объятиях огненной смерти.

Остальные нацисты исчезли.

Наверняка они мчались где-то в ночи, направляясь к побережью Франции. Как ни вглядывался Кэри сквозь стекло, их нигде не было видно.

Кэри трясло от ярости и унижения. Ему следовало разнести этот «дорнье» в клочья, но все, что он сделал, — изрешетил крыло. Прожекторы подставили цель прямо под выстрел, но он промахнулся.

— Кэри! Звено Зеленых! Кэри! — заголосили наушники.

— Слушаю, — ответил Кэри. — Кто сбил тот самолет?

— Дерек, — сказал Харви.

Краем глаза Кэри заметил внезапно блеснувший пропеллер, приближавшийся к нему сверху. Инстинктивно бросив самолет в пике и совершив переворот, он рванул ручку на себя и устремился ввысь. Здесь, высоко над городом, воздух полнился лунным сиянием, настолько белым, что, казалось, оно обладает материальной сущностью.

Развернув машину, Кэри увидел поднимающийся ему навстречу «мессершмитт». Стиснув зубы, он спикировал, маневрируя в поисках подходящей точки для атаки. Нацист струсил и пустился в бегство. Кэри устремился за ним.

«Спитфайр» содрогнулся от внезапного удара. «Мерлин» закашлялся, и приборная панель в одно мгновение превратилась в искореженные обломки. Кэри инстинктивно отвернул в сторону, слыша, как задыхающийся двигатель вопит, будто от боли.

Глядя на разбитые приборы, капитан Кермит Кэри понял, что угодил в ловушку, о которой ему следовало догадаться. Первый «мессершмитт», промахнувшись, даже не пытался вступить в бой; он ретировался, отвлекая внимание, в то время как другой нацист спикировал сверху и повис на хвосте Кэри.

Вести бой при свете луны непросто даже в самых лучших условиях. Но Кэри все же следовало заметить второй самолет и не клюнуть на приманку.

«Мерлин» продолжал кашлять и заикаться. Когда Кэри попытался поднять нос «спитфайра», тот не подчинился, отчего душа у летчика ушла в пятки. Поспешно задрав голову, он увидел над собой и чуть позади «мессершмитт», выравнивавшийся для очередной атаки.

Чувствуя, как от ужаса спирает дыхание, Кэри бросил самолет почти вертикально вниз, сдвинув дроссель до предела.