— Мы сейчас уберем, — сказала Брижитт.

— Это не срочно.

Я подняла одно из кресел и села. Меня не беспокоило, что они бегали, прыгали, перевернули мебель; но о чем говорили они, когда я вошла?

— О чем вы говорили?

— Да так, разговаривали, — сказала Катрин.

Стоя передо мной, Брижитт разглядывала меня, не дерзко, но с откровенным любопытством. Я ощущала некоторую неловкость. Взрослые не глядят друг на друга по-настоящему. Эти глаза меня видели. Я взяла со стола «Дон Кихота» — сокращенное и иллюстрированное издание, — Катрин давала его почитать подруге.

— Вы прочли? Вам понравилось? Садитесь же.

Она села.

— Я не дочитала до конца. — Она улыбнулась мне красивой улыбкой, совсем не детской, даже чуть кокетливой. — Мне становится скучно, когда книжка слишком длинная. И потом я больше люблю, когда пишут про то, что было на самом деле.

— Исторические романы?

— Да, и путешествия, и то, что пишут в газетах.

— Ваш папа разрешает вам читать газеты?

Это ее огорошило, она прошептала смущенно:

— Да.

Папа прав, подумала я, я не все держу под контролем. Если она приносит газеты в лицей, если она пересказывает то, что прочла в них… Все эти чудовищные происшествия… Замученные дети, дети, утопленные собственной матерью.

— Вы все понимаете?

— Брат мне объясняет.

Брат у нее студент, отец — врач. Одна с двумя мужчинами. За ней, наверно, не очень присматривают. Люсьен считает, что девочки, у которых есть старшие братья, созревают быстрее; может быть, поэтому у нее уже повадки маленькой женщины.

— Кем вы хотите быть? У вас есть планы?

Они сообщнически смотрят друг на друга.

— Я буду врачом, она — агрономом, — говорит Катрин.

— Агрономом? Вам нравится деревня?

— Мой дедушка говорит, что будущее зависит от агрономов.

Я не осмелилась спросить, чем занимается этот дедушка. Я посмотрела на часы. Без четверти восемь.

— Катрин должна привести себя в порядок к обеду. Вас, наверно, тоже ждут дома.

— А у нас каждый обедает, когда ему удобно, — сказала она небрежным тоном. — Сейчас еще, наверно, никто не вернулся.

Да, случай ясный. Девочка заброшенная, привыкшая к самостоятельности. Ей ничего не запрещали, ничего не разрешали: росла как трава. Какой инфантильной выглядела рядом с ней Катрин! Было бы неплохо оставить ее пообедать с нами. Но Жан-Шарль злится, когда его не предупреждают заранее. К тому же, не знаю почему, мне бы не хотелось, чтобы он познакомился с Брижитт.

— Вам все же пора идти домой. Подождите минутку, я подошью вам юбку.

Уши у нее стали совсем красные.

— О, право, не надо.

— Надо, это очень некрасиво.

— Я подошью дома.

— Дайте я хоть переколю булавку как следует.

Она мне улыбнулась:

— Вы очень любезны.

— Я была бы рада познакомиться е вами поближе. Хотите пойти вместе с Катрин и Луизой в Музей человека в четверг?

— O да!

Катрин проводила Брижитт до входной двери. Слышен был их шепот и смех. Мне тоже хотелось сидеть в темноте с девочкой моего возраста, и шептаться, и смеяться. Но Доминика всегда говорила: «Она, разумеется, очень симпатичная, твоя приятельница, но уж так неинтересна». У Марты была подруга, дочка папиного приятеля, ограниченная и тупая. А у меня не было, никогда.

— Твоя подружка очень симпатична.

— Мне с ней весело.

— У нее хорошие отметки?

— О да, самые лучшие.