— Да-да, во вторник утром… Я зашла в комнату мистера Беннингтона в поисках сигарет мисс Гамильтон. И мистер Беннингтон как-то… как-то очень странно себя держал — тогда мне показалось, что он просто уловил мое сходство с мистером Пулом… Одним словом, он не смог сразу найти портсигар. Он стал выворачивать карманы своего пиджака, и оттуда вывалился на пол конверт. Я его подняла и подала ему, а он — он глядел на меня в полном восторге, прямо как на чемпиона по водному поло! Он спросил меня что-то насчет автографов — дескать, не собираю ли я их. И показал мне письмо — на нем была иностранная марка. Он сказал, что за это письмо кое-кто отдал бы полмира, или что-то в этом роде. Примерно так.

— Вы рассмотрели конверт?

— Да. Письмо было адресовано ему, и помимо иностранной марки, почерк был такой странноватый, словно писал иностранец. Знаете, очень разборчиво, четко выписанными буквами… Но я положила это письмо адресом вниз к нему на полочку, а он снова заговорил об этом письме. Отправитель вообще-то был указан на обороте конверта.

— Вы помните фамилию?

— Да, потому что мистер Беннингтон был так настойчив…

— Птичка вы моя! — воскликнул Аллейн.

— Фамилия была что-то вроде Отто Брод, а адрес — какой-то театр в Праге. Боюсь, что ни названия театра, ни улицы, где он находится, я не припомню… Впрочем, театр я могла бы вспомнить, он звучал как-то на французский манер — начинался с «Тьятр де…» — понимаете? Нет, наверное, не вспомню…

— Ну что ж, дорогая, и это уже много. А в концерте что-нибудь было?

— Да. Но что-то тоненькое. Наверное, просто листочек бумаги.

— И мистер Беннингтон был в восторге от этого письма?

— Да. И как-то неумеренно. Он, правда, как раз пил — по-моему, бренди, у него перед зеркалом стоял стаканчик… И так пахло…

— Ну хорошо, а не могли бы вы припомнить еще что-нибудь странное из вашей беседы?

Мартина напрягла память. В комнате сидел еще седовласый Дорси. Беннингтон искал портсигар… Да, вспомнила!

— Он сказал пару слов насчет того, что портсигар подарил жене не он, — сказала Мартина.

— А он упомянул, кто подарил? — быстро спросил Аллейн.

— Нет, — задумчиво покачала головой девушка. — Я уверена, что об этом мистер Беннингтон даже не заикался при мне.

— Он снова говорил с той же странной интонацией?

— Мне сейчас кажется, что у него вообще были пренеприятные манеры. Но выглядел он явно очень несчастным.

— И тем не менее вы применили слово «восторг»?

— Бывают триумфы и у неудачников, не правда ли?

— Это да. Но скажите мне еще одну вещь… Как вы связываете между собой две темы беседы с покойным? То есть я имею в виду, не было ли связи между темой портсигара, подаренного кем-то его жене, и темой письма?

— Не знаю, сэр. Но думаю, никакой связи. Я ее, во всяком случае, не заметила.

— Господи Боже! — Аллейн вдруг вскочил на ноги. — Вы все записали, Майк?

— Все в точности, сэр! — застенчиво гаркнул Миног, точнее, попытался гаркнуть, но вышло застенчиво…

— Тогда пока займитесь расшифровкой стенограммы, и пусть мисс Тарн посмотрит, все ли верно записано с ее слов. Вас не затруднит подождать пару минут, мисс Тарн?

— Ну конечно, — пролепетала Мартина, представления которой о грубости и бесцеремонности полиции именно в этот момент переживали подлинную революцию.