Господи, как некстати!

Она быстро убавила огонь, сорвала фартук и бегом кинулась вниз, так что у стойки регистрации оказалась одновременно с прибывшими.

— Добрый день. Чем могу быть вам полезна? — стараясь спрятать свое огорчение и быть любезной, осведомилась она.

— Номер на двоих, — кратко произнес тот, что повыше, окинул ее оценивающим взглядом и быстро посмотрел на своего спутника. Тот коротко кивнул. — Тихо тут у вас, — продолжил он. — Народу никого. Мы, пожалуй, отдохнем до утра.

Габриелле вдруг стало не по себе. Но она подавила неприятное трепыхание в желудке, протянула им регистрационную книгу и холодно сказала:

— С вас двадцать пять долларов.

— Двадцать пять? — удивился первый. — А на рекламе там, на шоссе, сказано двадцать.

— Это за одноместный, — отрезала она. — Ну так что, берете или поедете искать то, что вам по карману?

— Приятель, она, кажись, нас за дешевку держит, — заметил второй, пониже, и злобно взглянул на нее.

— Брось, не заводись, — отозвался первый. — Леди немного не в духе, вот и все. Видишь, у нее дела идут неважно. Кроме нас, никого нет. — И снова последовал обмен взглядами.

Трепыхание в желудке Габриеллы переросло в тошноту. Она инстинктивно посмотрела в окно, словно ища помощи, но там, естественно, кроме двух машин — ее и прибывших — не было никакой другой.

Не глупи, сказала она себе, чего перепугалась? В первый раз как будто с хамами сталкиваешься.

Она взяла деньги и сняла с доски ключ.

— Номер семнадцать, по коридору налево, последняя дверь.

Низкий потянулся словно бы за ключом и поймал ее руку. Угрожающе глядя ей в глаза, прошипел:

— А ну-ка, детка, подойди поближе. — И с силой дернул так, что ей волей-неволей пришлось выйти из-за стойки. — Я тебе не нравлюсь, да? Не нравлюсь?

Она попыталась высвободить руку, но безрезультатно. Кинула испуганный взгляд на высокого, но не увидела на его лице ничего хорошего.

Габриеллу охватила паника. Ей захотелось заорать во все горло, завизжать так, чтобы услышали в Хоупе, но страх парализовал ее. Похоже, низкий ясно прочел это ее желание, потому что резко развернул к себе спиной и зажал рот.

— Я держу ее, Гарри, — сказал он. — Взял ключ? Иди открывай номер. С ней я сам справлюсь.

Она корчилась, тщетно пытаясь вырваться из его железных объятий. Гарри уже открывал дверь в дальнем конце коридора, а низкий тащил ее в том направлении. Втроем они ввалились в номер, и Гарри захлопнул дверь. Повалив свою жертву на кровать и по-прежнему зажимая ей рукой не только рот, но частично и нос, низкий принялся срывать с нее одежду.

Габриелла боролась изо всех сил, извивалась, царапалась, мотала головой, чтобы освободить рот и укусить, но силы быстро убывали. Низкий почувствовал это и слегка ослабил хватку. Она немедленно воспользовалась его мгновенной оплошностью, вцепилась зубами ему в руку и заорала что есть мочи. Низкий взревел от ярости и боли, но высокий Гарри не растерялся и нанес ей сокрушительный удар по голове. В глазах Габби потемнело, на черном фоне поплыли красные круги. Потом все исчезло…

Сознание возвращалось к ней медленно. Голова болела, но не очень сильно. Издалека, словно из-под воды, доносились какие-то голоса. Они не ушли! Они все еще здесь! Ужас продолжается!

Господи, почему ты не дал мне умереть? За что мне такое? Я не буду открывать глаза, не буду… Может, они решат, что убили меня, и уйдут?

Но не тут-то было. К ее плечу прикоснулась чья-то рука… Габриелла вздрогнула от страха и отвращения и…

И услышала знакомый голос:

— Габби.