- Интервью с полковником Санчесом.

- Ого! Но ведь, сколько я знаю, он никому не дает интервью.

- Мне дал.

- Где это интервью?

- Здесь, - она кивнула на свою сумку. - Только не перепечатано.

- У меня прекрасная стенографистка фройляйн Жоссе. Продиктуйте ей, я сразу прочитаю и пущу в набор... Думаю, три тысячи франков вас устроит?

- И вы согласны оплатить стоимость авиационного билета?

- Бесспорно, но тогда я уплачу вам две тысячи франков, и это будет справедливо.

- О'кэй... Я ставлю, правда, одно условие, господин Доле...

- Вы само очарование, я готов пойти вам навстречу во всем, но, увы, не умею подчиняться условиям... Предложение - пожалуйста...

- Я отдам интервью с Санчесом только в том случае, если вы напечатаете и мой комментарий. Я в чем-то не согласна с полковником и пищу об этом со всей определенностью...

- Диктуйте комментарий моей фройляйн Жоссе, я посмотрю.

Через два часа Доле пригласил к себе Мари.

- Интервью блистательно, вы побьете мадам Фалачи, верьте нюху коммерсанта от журналистики. Я ставлю материал в номер. Ваш комментарий о том, что в Гаривасе грядут тревожные события, я поставлю через номер, после того, как появятся отклики на интервью.

- Отклики появятся, я вам это обещаю. Мне хочется увидеть комментарий, не дожидаясь откликов...

- Фройляйн Кровс, - сказал Доле, и улыбка на его лице исчезла, словно ее и не было, - я сказал вам лишь то, что считал нужным сказать. Решайте. Все на ваше усмотрение...

Через сорок минут комментарий Мари Кровс вместе с интервью был ксерокопирован и отправлен фрау Розен.

Через час пятнадцать материал оказался в конторе господина Брюкнера.

Через семь часов копия документов была вручена в Мюнхене представителю ЦРУ президентом БНД.

Назавтра - по той же цепи - редактору Доле было предложено оплатить издержки за неопубликование комментария Мари Кровс о том, что "в Гаривасе взрывоопасная ситуация" и что "если лидеры революции не называют имен тех, кто намерен свергнуть Санчеса, то не потому, что не могут или ни хотят этого сделать, а лишь в связи с тем, что ждут нужного времени - удобного и целесообразного для такого рода заявления".

"Активность групп, породненных с концерном Дигона, заключала Кровс, - не может не быть связана с надеждой на то, что в Гаривасе к власти придут новые люди, более "покладистые" и "трезво" оценивающие традиционную роль северного соседа и его государственные, а также и деловые интересы. Один из молодых майоров сказал мне в заключение беседы: "Продержавшись пару месяцев, мы надолго сохраним власть; в противном случае нас ждет катастрофа".

Мари Кровс обратилась в те редакции, с которыми ранее поддерживала устойчивые контакты, но ее разговоры теперь фиксировались; рычаги давления на редакторов были найдены заранее.

Ей ничего не оставалось как метаться в поисках той газеты или журнала, которые могли бы напечатать то, что она обещала Мигелю Санчесу.

6

11.10.83 (18 часов 23 минуты)

Дон Баллоне теперь день делил на три равные части; перед завтраком он час плавал в бассейне, потом, выпив кофе, изучал телексы, поступавшие из его контор в Палермо, Риме, Милане, Вене, Марселе, Никосии, Хайфе, Каире, Гонконге, Далласе и Майами, отправлял указания, диктуя их своему стенографисту в присутствии адвоката Доменико Ферручи; без консультации с Ферручи он не предпринимал ни одного шага; затем просматривал отклики мировой прессы на новинки кино, сам, не доверяя никому, подбирал досье на ведущих актеров; изучал данные, поступившие с бирж; прежде всего интересовался "скачками" цен на серебро - исходный материал в производстве кинопленки; после этого анализировал сообщения из Южной Америки - там его интересовала земля, он носился с проектом создания своего "Лас-Вегаса"; генерал Стреснер, "пожизненный президент" Парагвая, был на связи; старый диктатор понимал, что пополнить казну фашистского режима без привлечения иностранных туристов невозможно, необходима индустрия; впрочем, Дон Баллоне как- то заметил адвокату Ферручи, что "Стреснер слишком одиозен, лучше бы завязать хорошие связи с Уругваем, там вроде достигнута стабильность"; после этого он спускался на второй этаж обедать, как правило, вместе с Ферручи; порой приглашали продюсера Чезаре - из безвестного администратора, работавшего на съемках, он вырос - с подачи Дона Баллоне - в крупнейшего европейского кинобосса, имел двадцать четыре прекрасных кинотеатра в Милане, Неаполе, Риме, Париже, Токио и Нью-Йорке, финансировал талантливую молодежь, понимавшую толк в бизнесе и киноделе (главный закон мафии преемственность, ставка на тех, кого вытащил из дерьма, те не предадут); раза два в месяц приезжал личный духовник Дона Баллоне, при нем не подавали ни мяса, ни вина; его визиты падали на понедельник, именно этот день у Дона Баллоне был разгрузочным, он ел яблоки и пил соки, ничего больше.