И в воздухе, и в воздухе прозрачном,

Свершив свой труд, растаяли они.

Уильям Шекспир

— Ты знала, Харриет, — спросил Питер за завтраком, — что Глория Таллэнт и Фиби Сагден являются или, что более вероятно, являлись одним и тем же человеком?

— Нет, — сказала Харриет, но это кое-что объясняет. Мне всё казалось, что фотографии Глории Таллэнт выглядят знакомыми, и я не понимала почему. Никогда её не видела. Но, Питер, я видела Фиби Сагден.

— В самом деле? А я там был?

— Нет, ты был за границей. Я видела её в «Ритце». Мне её показала Эилунед. Фиби была на ланче с Лоуренсом Харвеллом.

— Я должен увидеть Чарльза, — сказал Питер, прерывая завтрак, и быстро ушёл.

Харриет встала из-за стола после завтрака, перешла к письменному столу и приступила к работе. Вскоре мисс Брейси предстояло оставить вязание и исполнить стаккато на клавишах пишущей машинки. Сцена, до которой добралась Харриет, представляла собой ноктюрн — резервуар ночью. По различным техническим причинам не удалось убрать сцену у Хайгетских прудов, и история развивалась теперь независимо от лондонских рек. Переполненная любовью молодая пара тихо гребла по серебристой поверхность воды, и — когда Харриет оформила сцену, — стала свидетелем медленного всплытия трупа, неприятная бледность которого способна была напугать до смерти. По некоторым причинам на страницах луна сияла ярко, и Харриет наслаждалась красочным описанием неподвижной воды и отражёнными бликами лунного света. Только она успела взять себя в руки и со всей серьёзностью напомнила себе правило, что интерес читателя к описанию падает очень быстро, как в дверях появился Мередит и спросил, дома ли она для мистера Гастона Шаппареля.

— Он здесь? — спросила она удивлённо. — Очень хорошо, Мередит, проводи его наверх.

Но перед тем как пройти в гостиную, она закончила предложение.

Шаппарель рассматривал портретные миниатюры древних Уимзи, которые висели по бокам от каминной полки. Он взял её руку и склонился над ней.

— Простите за вторжение, леди Питер.

— Неужели вам потребуется ещё один сеанс, мистер Шаппарель?

— Нет, дело не в этом. Я нуждаюсь в вашем заступничестве.

— Перед кем? Я готова помочь вам, если смогу.

— Перед мистером Лоуренсом Харвеллом. Я полагаю, что он — ваш друг и друг лорда Питера?

— Мы знакомы, конечно. Не знаю, однако, имею ли я на него хоть какое-то влияние, мистер Шаппарель. Не желаете присесть?

— Я с ума схожу, леди Питер.

И действительно, француз выглядел глубоко взволнованным. Харриет испытала внезапное желание перенестись в Толбойз, который находится отсюда так далеко, что там иногда можно отдохнуть от проблем других людей.

— Что же сделал мистер Харвелл? — спросила она, пытаясь скрыть вздох.

— Речь скорее о том, чего он не сделал или ce qu’il refuse à faire.  Видите ли, леди Питер, у меня должна состояться выставка в Академии Рейнолдса — это честь для живущего живописца. Естественно, я очень рад. Мои клиенты очень рады. Сначала их прекрасные лица будут показаны в прекрасном окружении, где все смогут ими восхищаться, и затем инвестиции, которые они сделали, заплатив мне, станут очень выгодными. Все рады, кроме мистера Харвелла. Когда вчера я обратился к нему, чтобы позаимствовать картину на месяц, он отказался. Он даже не желает обсуждать этот вопрос!

— Очень странно, — сказала Харриет.

— Мне очень жаль, мистер Шаппарель. Я понимаю, что мистер Харвелл имеет полное право, но…

— Искусство не собственность, — сказал Шаппарель с достоинством.