|
— Зинченко оскалил мелкие, наверное очень острые, зубы и ехидно покосился на майора: — Правда, тебя, костолома, не очень-то и побьешь. Будем принимать меры воспитательного характера — поедешь на Воды. Так и отрапортуем начальству. И тут Лаврентий Павлович вздрогнул — пообедал, называется, с коньячком в приятной компании… Самолет, ревя моторами, пошел вниз, да так стремительно, что заложило уши, засемафорил синий маячок над люком, и Шалаевский, услышав крик «Пошел!», бросился в душное марево августовского полудня. Бешеный рывок, лямками парашютными по скулам, и над головой Лаврентия Павловича расцвел купол — порядок. А под ногами майорскими, обутыми в БП, ботинки прыжковые то есть, предстала панорама выжженной солнцем степи. Безрадостное зрелище, надо заметить, да и вообще место здесь жуткое — чахлые рощицы покрытых серой пылью деревьев, крутые берега мутноводного Ингула и бесчисленные караульные вышки среди натянутой шатром колючей проволоки. Зоны. Концлагеря. Собачий лай. И еще здесь расположен «глиноземный комбинат», на котором трудятся преимущественно зеки, а у директора почему-то прямая связь с Кремлем установлена — каждый день звонят оттуда, успехами интересуются. Дела идут, только вот текучесть кадров высока, вон какой жирный дым валит из трубы крематория, однако эти мелочи никоим образом не отразятся на выработке. Все новых зеков гонят бесконечными колоннами к вышкам, и ничего не значит, что рядом Кировоград, а не Магадан, что пайка здесь повышенной жирности, а в баланде попадается мясо. Скоро у вновь прибывших станут выпадать зубы, появятся странные язвы на теле, и уйдут они отсюда лишь одним путем — в виде черного жирного дыма, густо застилающего безоблачное небо. Не судьба, значит, с чистой совестью-то на свободу… Желтые Воды. Пыль. Жара. Раскаленное белое солнце — нелетной погоды здесь не бывает. Каменно-бетонная глина вместо аэродрома. Вперед, диверсанты-спецназовцы, повышайте боевое мастерство. Как завещал бородатый вождь, учитесь, учитесь и учитесь. Прыгайте с больших высот. С малых. Сигайте, если не угробитесь, со сверхмалых. Бегайте под ласковым солнышком. Рукопашка. Напалм. Собаки. Куклы — но это уже высший пилотаж, не для всех. А то может выйти боком. «Как мешок с парным дерьмом. — Крякнув, майор встретил землю плотно сдвинутыми подошвами, сбросил сразу запарусивший на ветру парашют и покосился на компас: — А мы пойдем на север, а мы пойдем на север». Надо было срочно убираться из района выброски, и, расчехлив первым делом «калаш», Лаврентий Павлович полетел по степи: нормы жесткие, не уложишься — придется бежать по новой. Под палящим же солнышком удовольствие это ниже среднего, хорошо еще, что ему как офицеру полагался облегченный комплект вооружения — автомат с четырьмя рожками, бесшумный пистолет и «летучий» нож-стропорез, обычно висящий на правом голенище. Почему «летучий»? А вы попробуйте снять предохранитель, нажмите кнопку спуска, и сразу станет ясно — лезвие с жутким свистом вылетит из рукояти, чтобы куда-нибудь воткнуться. Может быть, в дерево, может, в человеческую глотку. Оно снабжено специальной пружиной, и если потеряется, то не беда — есть еще четыре запасных, носимых на левом голенище. А еще пер на себе майор РД — ранец десантный, в котором находились фляга с водой, почти три килограмма жратвы и кое-что по мелочи — горсть таблеток, саперные спички да бритва с зубной щеткой. А вот расчески там не наблюдалось, без надобности была она Лаврентию Павловичу, потому как обрили его под Котовского, наголо. «Раз-два, раз-два, раз-два». Во время бега главное — смотреть себе под ноги и двигать ими чисто механически, на автомате, тогда в отупении усталость чувствуется меньше. |
