|
А если будешь пялиться на далекий горизонт, непременно сдохнешь, жизнью проверено. «С одесского кичмана бежали два уркана». Шалаевский глянул на часы и, прикинув, что чересчур уж рьяно рвет жопу на сто лимонных долек, несколько сбавил темп. «Мы бежали с тобою золотистой тайгою, как канали с тобою мы, Кирюха, вдвоем, хоть простят нас едва ли, нам не нужно медали, а нужна нам ш-швобода, и ее мы возьмем…» Палящие лучи солнца падали отвесно вниз, над поверхностью земли дрожало истомное марево, однако особого дискомфорта майор не испытывал. Надетая поверх белья «сетка» — специальное исподнее, сплетенное из мягких веревок, — создавала под одеждой отличную вентиляцию, толстые шерстяные носки хранили ноги от перегрева, и основным неудобством был едкий обильный пот, заливавший Шалаевскому глаза. Да, степь да степь кругом, — как она уже, блин, достала его, один Бог знает. Между тем высоко в небе послышался рев моторов, и из необъятной утробы ан-12 двумя потоками повалила бесчисленная спецназовская братия — рядовые диверсанты-срочники. «Давайте, ребята, двигайте, всем скопом-то веселее. — Задрав голову, Лаврентий Павлович глянул на уносимые вдаль белоснежные купола и криво усмехнулся: — Если ты баран, то живи в стаде. Пока не прирежут». Сверившись по карте, он прикинул оставшийся путь и проделал его без всяких мыслей, полностью на автомате. Наконец среди чахлых зарослей показался трехметровый забор, украшенный поверху колючей проволокой, в ноздри шибануло напалмовой вонью, и скоро майор уже представлялся дежурному по спецучастку, который с ходу его на этот самый спецучасток и загнал. «Эх, повалиться бы сейчас на копчик и, словно сука ледащая, ноги задрать». Шалаевский не спеша разоружился, оставив при себе только нож, и, расслабляя плечи, энергично потряс руками. «А лучше бы докторицу новую таким вот макаром разложить, бля буду, слаба она на передок». Представив крутые бедра капитанши, он плотоядно ухмыльнулся и с интересом воззрился на дежурного — давай веди, Сусанин. Хорошо, если бы седьмой вариант обломился, пройти его как два пальца обоссать. Он ведь начинается с «лужи» — пронырнуть полтинник под горящим на поверхности напалмом несложно совсем, и пускай вода загажена до невозможности, но это вода. Прохладная… — Пойдете по девятому варианту. — Стремительно пробежав пальцами по клавиатуре, дежурный наклонился к селектору: — Готовность по девятке, — и, закурив, покосился на майора с уважением — третий месяц человек в пахоте на гное, не всякий такое выдержит… Ведь что такое спецучасток? Это секретный учебно-тренировочный центр Пятого управления ГРУ, к занятиям на котором допущены лишь профессионалы экстра-класса, элита спецназовская, причем выездная — мокрушники-универсалы, готовые не только лелеять социализм на дому, но и способствовать его экспорту за рубеж. Зато и гоняют их здесь в хвост и в гриву, чтобы больше любили родину, а злость вымещали на классовых врагах. Условия же для этого на спецучастке идеальные — вон сколько всего понастроено, настоящий инкубатор по разведению убийц-профессионалов. — Есть готовность по девятке, — неожиданно, как всегда, проснулась громкая связь, над массивной дверью замигала красная лампа, и, выплюнув хабарик, дежурный щелкнул приводом электромагнитного замка: — Пошел. «Сам бы ты пошел, салапет». Из прохода потянуло затхлым воздухом, резанул по глазам яркий свет ртутных ламп, и, сплюнув по обычаю через левое плечо, майор двинулся узким бетонным коридором. Он уже раньше работал по девятому и теперь особо не волновался (как говорится, знание — это сила), тем не менее был предельно собран, а нож держал наготове, скрытым хватом. «Сейчас начнется». Резко повернув влево, коридор превратился в каменный мешок, запахло псиной, и Шалаевский сразу же заметил врага — смертельно опасного, самого главного. |
