|
Годится? Говорите, куда ехать. В «Москву», апартаменты такие-то? — Он задумался на секунду — первые цифры телефонного номера вроде бы соответствовали району Старо-Невского — и, кивнув, подмигнул Заболоцкой: — Ждите, будем минут через сорок. Откуда он мог знать, что звонили из коммунальных дебрей дома, действительно расположенного неподалеку от гостиницы «Москва»? — Поехали! — Широкий успел еще глотнуть на кухне чаю и, выскочив на улицу, с пол-оборота завел зеленую «пятерку». — Заправил тачку турмалайским бензином, так она теперь ласточкой летает. Можешь, Людка, разогревать свой «пирожок», остыть не успеет — шмелем доедем. Однако верно гласит народная мудрость — не говори гоп… Не успел Широкий вырулить на Ленинский проспект, как ехавший следом за «пятеркой» «шевроле-блейзер» вдруг обогнал ее и неожиданно дал по тормозам, да так резко, что пришлось уходить юзом в правый ряд. Двигатель «жигуленка» заглох, а из джипа лихо выскочили трое молодцов, и, распахнув «пятерочную» дверь, один из них приставил газовую пушку Широкому под ухо. — Что ж ты, пидор, дистанцию не держишь? Ответишь соской своей. — Парни, вы чего это, парни! Хоть и газовый ствол, а если вплотную — запросто полчелюсти вынесет, и герой-спецназовец решил свою удаль держать при себе. Тем более что шкур немерено, а жизнь — она одна. А тем временем крепкие руки уже потащили Заболоцкую из «пятерки» в джип, и она поняла, что проклятый день и не мог завершиться иначе: бандитствующие ублюдки сейчас ее куда-нибудь отвезут и хорошо, если только устроят субботник, плавно переходящий в воскресник. Сразу же вспомнились жуткие истории о несчастных, проданных в рабство, о маньяках-насильниках, расчленяющих заживо свои жертвы опасной бритвой, и, оттолкнув ближайшего из похитителей, Заболоцкая крикнула пронзительно; — Помогите! Но напрасно — сильным ударом ей разбили лицо и, полубесчувственную, поволокли в джип. — Ну ты, сука лакшовая, шевели грудями! В самом деле, откуда может ждать помощи шкура, если, по понятиям, вступиться за нее — в подлость? Натурально, западло. Широкий вышел наконец из ступора и, запустив мотор, так дал по газам, что «пятерку» понесло, как кусок мыла на мокром полу в бане, — в самом деле, финский бензин был очень хорош. Тем временем подгоняемый голодом Алексей Алексеевич Снегирев тоже выкатился на Ленинский проспект. Машину он вел на автомате, а где-то в глубине сознания непроизвольно строил некий алгоритм — как сварит макароны в чуть подсоленной воде, затем промоет их, непременно кипятком, и, заправив маслом, смешает с тем, чему название придумать невозможно, — с амброзией из соуса «кубанского», сметаны, перца и чеснока. Внезапно полет его гастрономических фантазий был прерван увиденным, и нога непроизвольно потянулась к педали тормоза. Собственно, ситуация была самая банальная — бандитствующая шелупонь решала половой вопрос, однако молодые люди, бьющие по лицу женщину, пусть даже продажную, явно заслуживали самого пристального внимания. Мигнув поворотником, «мышастая» начала принимать вправо, обиженно загудели «подрезанные» соседи, и, когда Удалось разглядеть потерпевшую в деталях, Снегирев вдруг усмехнулся — вот это подарок судьбы, не всегда удается совместить приятное с полезным. Он стремительно запарковался перед самым джипом и приготовился действовать со всей возможной решительностью. Однако недаром говаривал китайский полководец Сунь Цзы, что война — это путь обмана, и Скунс первым делом радостно осклабился: — Едрена вошь, вот это встреча! Сенька, кореш, ты откинулся никак? Самый амбалистый из любителей халявного спаривания удивленно раскрыл глаза и скривился: — Буркалы протри, брат. |
