В квартале только и судачили, что об Ихсане-эфенди, его жене, шофере Адеме и его матери. Бывший чиновник Управления оттоманского долга Мюфит-эфенди и бородач Хасан Тайяре, заботившиеся больше других о чести квартала, не могли «терпеть дальше подобное безобразие» и поговаривали о том, что не мешало бы нагрянуть в дом Ихсана-эфенди.

— Оставьте их в покое, — вмешивался парикмахер Лятиф. — Сколько свет стоит, всегда такие вещи случались. Вам-то какое дело? Если они виновны, закон разберется.

— Он позорит наш квартал, — горячился Мюфит-эфенди. — Мы не можем сидеть сложа руки!

Время от времени между стариками и людьми помоложе, такими, как парикмахер Лятиф, разгорались жаркие споры. Дело доходило до брани.

Джевдет уходил из дому рано утром и возвращался домой поздним вечером; он избегал соседей и не слышал слов, которые повторял весь квартал. Он виделся только с Джеврие. — Как бы поздно он ни возвращался, девочка ждала его. Вечера становились прохладнее. К морю они спускались редко и разговаривали теперь у дома Джевдета.

Джеврие знала обо всем, но молчала, боялась огорчить Джевдета. Ну и дрянь эта мачеха!

Джевдет чувствовал, что Джеврие что-то скрывает. Попытался выведать. Напрасно! Она ничего не говорила.

Однажды утром Джевдет, выйдя с лотком на шее из дому, обратил внимание на рисунок мелом на розовой стене «Перили Конака»: ветвистые рога и под ними надпись «Рогоносец!»

Он остановился. Что бы это могло значить? Рисунок как рисунок, надпись как надпись… Но кто нарисовал? Наверно, Эрол, сын зубного врача. Он вынул носовой платок, стер и рисунок и надпись.

На следующее утро он снова увидел то же самое. На этот раз рисунков и надписей было много, больших и маленьких, и все были на одну и ту же тему.

Джевдет снова стер их.

Так продолжалось несколько дней подряд. Однажды на стене появилась голова с рогами. Глаза обрамляли два овальных круга — очки. Джевдет невольно вспомнил отца. А может быть, все эти рисунки…

Хотя в рисунке, кроме очков, не было никакого сходства с Ихсаном-эфенди, Джевдет был почти убежден, что он касается его отца.

Мальчик снова стер рисунок и пошел к своему дому. Эрол не унимается. Хорошо же!.. Он подкараулит негодяя и набьет ему морду.

Джевдет был очень зол на Эрола, который после него стал верховодить малышами. Он даже подумал вслух:

— Ну погоди же, паскудник! Если это ты малюешь, то берегись!..

Действительно, рисунки и надписи были делом рук Эрола.

И вот сегодня, подойдя с гурьбой ребят к розоватой стене «Перили Конака» и увидев, что рисунки опять стерты, он сказал:

— Значит, так! Хорошо. Сейчас сделаем еще лучше!

Он вынул из кармана мел, нарисовал большой контур головы, ветвистые рога и очки, потом сделал надпись.

— А ну, читайте!

Мальчишки и девчонки из младших классов хором по складам прочитали:

РО-ГО-НО-СЕЦ! ОТЕЦ ДЖЕВ-ДЕ-ТА!

Дочь подрядчика Айла захлопала в ладоши.

— Молодец, Эрол! Здорово нарисовал!

Маленькая девочка с голубыми глазами тихо спросила у своей подружки:

— Что такое рогоносец?

Хотя они были примерно одного возраста, вторая девочка знала больше и объяснила. Голубоглазая девочка застыдилась.

— Значит, у Джевдета такой отец?

— Не отец, а мать.

— Как ей не стыдно! У нас мамы не такие.

— Конечно, наши мамы ведь воспитанные.

Джеврие слышала этот разговор и злилась до слез. С хлебом под мышкой, с небольшим пакетиком маслин в руке она возвращалась из бакалейной лавки. Она хотела стереть рисунок и надпись, но побоялась.