Он начал рассказывать… Вот перед большим домом стоит мотоцикл с коляской. Они крадут его, спускаются на набережную Галаты, садятся на большой пароход и уезжают в Америку. Потом много всяких приключений… Кости и Джеврие попадают в тюрьму. Он придумывает план побега… Обманывает американцев, пробирается в тюрьму и находит своих друзей. У Кости унылый вид… Джеврие плачет…

— Я о тебе плачу, Джевдет-аби, — прервала его Джеврие.

— Подожди, сейчас… Я вхожу в камеру, ты прыгаешь до потолка от радости. Кости бросается мне на шею!..

— Я раньше его.

— Да подожди ты!

— Хорошо, Джевдет-аби.

— Я шепчу вам на ухо, что надо делать. Мы ждем темноты. В полночь я поднимаюсь к окну. Подпиливаю железную решетку, отгибаю прутья. Помогаю вам подняться наверх. Утром все обнаруживается. Бьют тревогу. Бегают, ищут… А мы? Мы уже на мотоцикле и мчимся в Мексику!

— Что мы там будем делать?

— Подружимся с ковбоями, они научат нас бросать лассо, ездить верхом, стрелять. Кто может сравниться в силе и ловкости с ковбоями?

Они подошли к дому Джевдета.

— Не хочется идти домой.

— Из-за мачехи?

— Из-за всех их. Комиссар спрашивал, почему мы с Эролом подрались. Я не сказал. Разве о таком говорят?

Джеврие опустила глаза.

— Скорее бы уехать… — вздохнул Джевдет. — Я ни о ком не буду плакать. Здесь все мне чужие.

— А я?

— Ты другое дело. И Кости… Знаешь, подожди меня, я быстро вернусь, только возьму лоток.

— Ладно.

Он несмело постучал. Дверь открыл отец.

— Да, утешил сынок. Порадовал! — покачал он головой. — Никогда раньше не знал, что такое полиция, теперь вот, на старости лет, пожалуйста! А сколько всякой пакости пришлось выслушать! И от кого? Аллах, аллах! Будь ты проклят, паскудник, чтоб ты сгинул с лица земли!

Джевдет молча прошел в свою комнату, взял лоток. Ихсан-эфенди крикнул из кухни:

— Последний раз говорю тебе: не исправишься — как щенка вышвырну из дому. Мне такой сын не нужен!

«Ага, вот как заговорил! — подумал Джевдет. — Тогда лучше уйти сейчас же». Он стал собирать книги.

В чуланчик вошел отец.

— Зачем это тебе книги понадобились? — спросил он.

Джевдет не ответил.

Ихсан-эфенди схватил его за плечо, потряс.

— Я кому говорю!

— Что?

— Зачем ты книги собираешь?

— Надо, вот и собираю.

— Собака, сукин сын!

— Я не собака!

— Собака!

— Нет, не собака!

— Ах, так!

Ихсан-эфенди ударил сына. Джевдет хватил ртом воздух, покачнулся.

— Будь ты проклят! — крикнул он. — И ты и твой дом! Я ухожу и больше не вернусь. Не ищи меня!

Он зарыдал. Слезы лились рекой. Так он плакал только один раз — когда умерла мать.

— Уйдешь, — пригрозил Ихсан-эфенди, — больше не пущу в дом. Смотри, змееныш! Я тебе кто? Отец или враг? Ну, умерла мать… Разве я виноват? Что ты на меня волком глядишь?

У самой двери Джевдет обернулся:

— Да, ты убил маму!

— Я?

— Ты! Ты бил ее, швырял в нее подносы…

— Да накажет тебя аллах за такие слова! Ихсан-эфенди вдруг подскочил к сыну, схватил его за плечо и вытолкнул на улицу.

— Пошел вон! Можешь проваливать хоть в ад.