— Да какой от этих врачей толк, — отозвалась Грейс.

Она промокнула нос платком, но он остался чистым. Тогда она еще раз вытерла запястье.

— Я все равно считаю, что надо съездить, — возразил я. Должно же хоть что-то унять беспокойство, поселившееся в моей груди.

— Терпеть не могу врачей.

— Я знаю, — сказал я.

Это была правда. Грейс не раз поднимала эту тему прежде; впрочем, я полагал, что дело тут скорее в нежелании тратить время, чем в страхе или неприязни к медицинским работникам. Я считал, что на самом деле ее не привлекает необходимость сидеть в приемном отделении.

— Давай поедем не в больницу, а в медицинский центр. Там все быстрее.

Грейс поморщилась, потом пожала плечами.

— Ладно.

— Спасибо, — с облегчением сказал я, а она упала обратно на подушку.

Грейс закрыла глаза.

— Вряд ли они что-нибудь найдут.

Я подумал, что она, скорее всего, права. Но что еще мне оставалось?

ГРЕЙС

Я отчасти даже хотела пойти к врачу — вдруг мне все-таки смогли бы помочь? Но еще сильнее я боялась, что не смогут. Ведь тогда у меня не останется даже надежды.

Пребывание в медицинском центре еще больше усилило ощущение нереальности всего происходящего. Я здесь никогда не бывала, а вот Сэм, похоже, неплохо ориентировался. Стены были выкрашены в грязноватый оттенок морской волны, а кабинет украшала настенная роспись в виде четырех бесформенных китов-касаток, резвящихся в волнах. Все то время, пока врач с медсестрой задавали мне вопросы, Сэм то прятал руки в карманы, то вытаскивал их обратно. Когда я покосилась на него, он на несколько минут прекратил это занятие, а потом принялся выкручивать пальцы так, что затрещали косточки.

В голове у меня все плыло, о чем я и сообщила доктору, а мой нос послушно продемонстрировал медсестре кровотечение. Боль в животе, впрочем, я могла описать лишь на словах, а когда попыталась заставить их понюхать мою кожу, оба явно пришли в недоумение, хотя доктор все-таки подчинился.

Девяносто пять минут спустя после того, как мы переступили порог медцентра, я вышла оттуда с рецептом на средство от сезонной аллергии, рекомендацией принимать препараты железа и промывать нос соленой водой, а также вооруженная теоретическими знаниями об особенностях подросткового возраста и вреде недосыпа. А Сэм стал на шестьдесят долларов беднее.

— Ну как, тебе полегчало? — спросила я у него, когда он открывал передо мной дверцу своего «фольксвагена».

В ненастный весенний день он казался взъерошенной птицей, сиротливо чернеющей на фоне серых облаков. Из-за обложенного неба невозможно было сказать, начинается ли день или уже идет к концу.

— Да, — отозвался Сэм.

Врать он так и не научился.

— Вот и славно, — заключила я, умеющая врать по-прежнему виртуозно.

То, что сидело во мне, со стоном потянулось и напомнило о себе болью.

Сэм повез меня пить кофе, но я не сделала ни глотка. Пока мы сидели в «Кенниз», у него зазвонил телефон. Сэм показал мне трубку, и я увидела на экранчике номер Рейчел.

Он откинулся на спинку и передал телефон мне. Рукой он обнимал меня за плечи, это было хотя и очень неудобно, но приятно, однако я не могла даже пошевельнуться. Я положила голову ему на плечо и откинула крышку телефона.

— Да?

— Грейс, чтоб тебя, ты что, совсем спятила?

В животе у меня все связалось в узел.

— А, ты, наверное, пообщалась с моими родителями.

— Они позвонили мне домой. Думаю, они вообще всех на уши подняли. Спрашивали, не у меня ли ты, потому что ты, «по всей видимости, не ночевала дома» и не подходила к телефону, так что они были слегка обеспокоены, самую чуточку, но мне было очень неприятно оказаться втянутой в эту историю!

Я прижала ладонь ко лбу и облокотилась на стол.