– Да, – согласилась Кобра, – Гера весьма здравомыслящая баба, и с ее стороны никакой любовью в их отношениях с муженьком даже и не пахло – один лишь голый расчет. Как я понимаю, такая ссылка юридически равносильна признанию Зевсия умершим, так что Гера сможет считать себя вдовой и искать себе нового мужа, или пуститься во все тяжкие по примеру Афродиты. Пока она была замужем за Зевсием, тот гулял от нее как мартовский кот, а сам всем жаловался на ревнивость и плохой характер жены. Теперь ее очередь коллекционировать любовников и рожать от первого встречного пейзанина, с которым она переспала в стоге сена, чтобы скоротать сырую, холодную и скучную ночь.

– А-а-а-а, сука! – заорал Зевсий, дернувшись на своем псевдокресле, но, как оказалось, за время беседы усилиями кого-то из наших магов (а может быть, даже и отца Александра) он успел полностью пустить в него корни, которые спеленали бывшего эллинского верховного божка не хуже смирительной рубашки.

– Змей, – пожав плечами, сказал я своему заместителю, – объясни господину Зевсию, что выражаться при дамах очень нехорошо. А уж о дамах и тем более…

Змей кивнул, и, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать или подумать, почти без размаха, но очень сильно ударил Зевсия ладонью по губам, разбив их в кровь. Рука у Змея тяжелая, а Зевсий совсем не был привычен к такому обращению, так что сразу после удара он удивленно уставился на нас, пуская с губ кровавую пену. Птице и отцу Александру данная сцена была неприятна – Птица даже закрыла рукой глаза Колдуну, чтобы он не смотрел. Кобре все это было безразлично, а вот у Афины я, кажется, заработал несколько дополнительных очков. Того и гляди она сама развяжет передо мной пояс своего хитона.

– Зевсий Кронович, – вежливо, почти ласково сказал я, – за сегодняшний день вы очень много испытывали наше терпение – и вот теперь оно, к сожалению, почти уже все вышло. Отныне за каждое неверное слово, действие, или даже мысль вы будете получать удары по самым чувствительным местам вашего организма. Ну не хочется нам чрезмерно затягивать этот разговор, вот и все.

– Хорошо, – растерянно пробормотал тот, – я понимаю, что раз уж я в ваших руках, и дядя тоже тут стоит наготове, то на троне мне уже не усидеть. Так что я на все согласен, Сергий, спрашивайте.

– Итак, – произнес я, – согласен ли ты, Зевсий, сын Крона, добровольно оставить свою должность и удалиться в отдаленную местность для того, чтобы предаться там размышлениям о своем прошлом и заняться духовным самосовершенствованием, оставив свой пост своему наследнику – будущему сыну богини Афины? Согласен ли ты с тем, что до совершеннолетия наследника править должна сама Афина, являющаяся его регентом? Согласен ли ты мирно и добровольно передать ей власть из рук в руки, чтобы правила она со всей возможной мудростью, справедливостью и любовью?

– Согласен, – кивнул тот, но, очевидно, как-то не так кивнул, потому что отец Александр только опечаленно покачал головой и вздохнул.

– Что-то маловато искренности в голосе, – грустно произнес священник, – а ну, Зевсий сын Крона, давайте попробуем еще раз.

И во второй раз тоже ничего не получилось, и в третий, и только с четвертого оборота это короткое слово было произнесено правильно. Правда, и мне раз за разом пришлось повторять одно и то же, но я совсем не обижался на отца Александра – если надо, так надо. Наконец формальное отречение от престола было произнесено по всем правилам, и Зевсий перестал быть верховным богом, передав эту должность Афине.