Справившись с изумлением, что господин Освальд в две минуты может прослушать радиосвязь, он сказал:

– Да здесь голос даже больше похож, чем в наших собственных машинах.

– Разумеется, у меня прием лучше, – невозмутимо ответил господин Освальд.

Но пока он проверял все данные Лунгауэра, прошел‑таки еще добрый час.

– Положительно, – сказал господин Освальд, после того как удостоверился, что семнадцатого октября прошлого года пациентка Роза Айгенхерр, восьмидесяти двух лет, больная диабетом, действительно умерла во время поездки на «скорой».

– Положительно, – что Бимбо и Молодой действительно были водителями во время этой поездки, то есть Гросс и Ри, потому что компьютер не знал никаких прозвищ. Молодой перенял от отца это «Ри», но люди не стали перестраиваться с «Молодого» на «Ри», только компьютеру было все равно.

– Положительно, – отрапортовал господин Освальд, что три недели спустя во время поездки умерла еще одна больная диабетом.

– Положительно, – что и на этот раз смертельное такси вели Молодой и Бимбо.

– Положительно, – что двадцать шестого ноября у Бимбо и Молодого во время поездки умерла больная диабетом.

– Положительно, – еще у господина Хаберля, единственного мужчины в этой компании.

– Теперь нам нужна только фрау Эдельсбахер, – прочитал Бреннер по своей бумажке, – десятого декабря.

– И как же это все было устроено? – спросил господин Освальд, продолжая поиски.

– В капельницу заливалась сладкая вода вместо…

– Это понятно, я другое имею в виду. Если Бимбо с самого начала метил в Ирми и просто стрелял сквозь Штенцля, чтобы замести следы…

– Или чтобы навести подозрение на Союз спасения. Нападение – это лучшая защита. Поэтому Молодой и натравил меня на Союз спасения. Чтобы откопать как можно больше дерьма у конкурентов. Чтобы в этой мути никому и в голову не пришло заняться Молодым.

– Хотя бы и так. Но откуда Бимбо было знать, что ровно в пять часов они там будут оба стоять и целоваться?

– Вы знаете теорию пятидесяти процентов? – спросил Бреннер. И он стал подробно рассказывать ему теорию Клары и дошел до объяснения: – Ирми всюду рылась, чтобы найти доказательства нелегальных махинаций Молодого. Поэтому она и в банке крови искала, ведь Молодой определил Штенцля в банк крови.

– Вот она и заигрывала со Штенцлем, – вновь встрепенулся в господине Освальде вуайер.

– Как раз нет. Тут вступает в силу теория пятидесяти процентов. Все было как раз наоборот. Ирми думала, что она шпионит за Штенцлем, но на самом деле Штенцль шпионил за ней.

– Как это?

– По заданию Бимбо. Они давно подозревали, что Ирми что‑то затеяла.

– А что Штенцль стоял там с Ирми ровно в пять, это тоже было задание Бимбо?

Прежде чем Бреннер собрался ответить, Освальд пробормотал:

– Альт‑Эрлаа.

Потому как пока господин Освальд так ловко искал в центральном компьютере, все время было слышно радио службы спасения Креста. И не только радио, но еще и истеричные телефонные звонки тех, кто вызывал «скорую».

Бреннера давно уже раздражала самодовольная манера Буттингера отдавать приказы. Но он все равно бы пропустил мимо ушей, когда толстяк Буттингер передал: «23, эпилептический припадок, Альт‑Эрлаа», если бы не господин Освальд, который прошептал: «Альт‑Эрлаа». Практически привет с родины.

– Это уже нехорошо, – вдруг включился Бреннер. Потому как адрес, который назвал толстяк Буттингер, был адресом Лунгауэра.