Он хотел, чтобы она взглянула на него как на образец мужского совершенства. Он, естественно, не считал себя тщедушным или нескладным, а знакомые женщины всегда им восхищались, но Кэролайн Уитфелд была художником. Притом талантливым. Она изучала человеческие фигуры более критически, чем обычные женщины.

Помимо этого, он вдруг почувствовал к ней странное, доселе ему незнакомое влечение, а он обещал своей тете вести себя прилично. Это, по его мнению, означало, что Кэролайн придется сделать первый шаг.

– Меня всегда удивляло, – она остановилась перед ним, глядя не на лицо, а на руки, – почему для женщин считается нормальным показывать свои руки и шею, а мужчины должны покрывать материей каждый клочок своего тела.

– Честно? Потому что женщины как бы на витрине, а покупки делают мужчины.

Она медленно провела пальцем по внешней стороне его запястья и вверх до локтя.

– Думаю, вы правы. Но слишком открытый участок кожи лишен загадочности.

Он не был так уж в этом уверен, но не стал спорить. Тем более что легкое прикосновение к его коже вызвало бурную реакцию крови. Он вдруг подумал: кто кого соблазняет? Но одного взгляда на ее сосредоточенное лицо было достаточно для ответа. В данный момент он был просто рукой – из кожи, костей и мышц.

– Ну, что вы думаете? – наконец спросил он.

– У вас… хорошая рука. – Она запнулась и отступила.

– Хорошая? – Он подвигал рукой. – А почему не «красивая» или не «мускулистая»?

Она фыркнула. Это был тихий звук плохо скрываемого смеха, к которому он в последние несколько дней уже привык и который ему нравился.

– Это красивая рука, – поправилась она. – И мускулистая, хотя слишком явные мускулы предплечья будут выглядеть глупо. Мускулистыми у мужчин должны быть плечи, вы так не считаете? И бедра… какими они должны быть для верховой езды.

Закери поднял брови.

– Значит, по вашему мнению, мои предплечья хилые?

– Нет! Я…

– Я не позволю вам недооценить и остальное. – Он прервал ее и начал расстегивать жилет. Надо было защищать свою мужскую зрелость и силу.

– Господи! Что вы…

– Разве вы не желаете, чтобы ваши предположения подтвердились? Что, если мои плечи не в таком хорошем состоянии, как руки? Не сомневаюсь, тогда вы найдете кого-либо другого для вашего портрета.

– Вы меня дразните, Закери. – Ее щеки пылали. – Сядьте и позвольте мне продолжить работу.

– Но вы же сказали, что мне не надо сидеть спокойно. Я только пытаюсь помочь.

Он бросил жилет на камзол и начал развязывать сложный узел галстука.

Кэролайн глянула на каминные часы.

– Хорошо. Во имя искусства. Он остановился, пораженный.

– Правда?

– Если только вы верите в то, что ваши плечи не хилые.

О, с него довольно. Это он должен был ее дразнить. Но отступать было поздно.

– Мне говорили, что я в приличной форме. Я занимаюсь боксом и фехтованием. И разумеется, верховой ездой.

Он снова потянул узел галстука. Черт бы побрал Рида! Этот человек мог бы получить место палача, завязывающего узлы на шее висельников.

– Вам не нужна помощь? – спросила она, скрестив руки.

Видимо, он несколько ошибался насчет Кэролайн Уитфелд. Она точно не была кисейной барышней, а если была синим чулком, то он о таких никогда не слышал. Большинство не умели разговаривать с мужчиной, а лишь спорить, а уж если мужчина начал бы перед ними раздеваться, они и вовсе упали бы в обморок. Кэролайн явно не собиралась падать в обморок.