«И как только здесь люди живут? — с ужасом думал Роман. — Не попадешь под автомобиль, так лошадь затопчет».

Трамвай — та же конка, только без лошадей — не вызывал в нем опасений: у него своя дорога, с рельсов не свернет. Да еще и поможет добраться по адресу, который дал Михайлов.

Поправив на голове шапку, Алимов начал действовать. Казалось, мытарствам не будет конца. Где на трамвае, а где пешком он исколесил пол-Москвы. В конце концов, не выдержав, нанял стоявшую на углу пролетку. Извозчик — мужик в огромном тулупе — скумекал, что пассажир — новичок в Москве, и решил попетлять, чтобы побольше содрать с него. Но Алимов, который в уме уже давно прикидывал, с какой суммой он может позволить себе расстаться, заметил что слишком уж часто их пролетка сворачивает в переулки.

— Ты, браток, лошадь бы пожалел, а то у нее, бедной, башка закружится от этих петляний.

Извозчик оказался человеком сметливым — перестал нагонять деньгу. Проехали по Тверской, и через полчаса Алимов был у цели. Расплатившись, он для верности еще раз взглянул на номер дома и через арку вошел в небольшой, не чищенный от снега двор. Нашел нужный подъезд, потянул на себя дверь и оказался в полутемном коридоре. Где тут третья квартира? Ага, вот она! Алимов постучал — тихо. Постучал еще раз — и опять тишина. Тронул за ручку — дверь открылась. В конце еще одного длинного коридора, освещенного электрической лампочкой, виднелась дверь. Алимов, смущенно оглядываясь на следы, которые оставались от его мокрых валенок, подошел к ней и постучал. Открыл сравнительно молодой мужчина. Глубоко посаженные глаза смотрели настороженно.

— Вам кого? — не здороваясь, спросил он, а сам быстрым взглядом окинул коридор — один ли пришел неизвестный.

— Здравствуйте, мне бы господина Катурина.

— А зачем он вам?

Алимов понял, что перед ним тот самый человек, который ему нужен. Приметы совпадали, да и голос сухой, недоброжелательный. Вспомнились слова Михайлова: «Не удивляйся, если что покажется не так. Парень он добрейший, но не любит выставлять это напоказ».

— Я привез ему письмо.

— Письмо? Давайте, я и есть Катурин.

— Может, я войду сначала? — улыбнулся Алимов.

— Ах да, прошу.

Катурин посторонился, пропуская гостя вперед. Алимов ступил за порог, выждал, пока хозяин закроет дверь, и сказал:

— Извините, но вы сначала должны решить одну задачку. Сколько будет дважды три?

— Семь, — впервые улыбнулся Катурин. — А сколько по-вашему?

— Девять.

— Смотри-ка, мы оба сильны в арифметике! Значит, от Миши Михайлова письмо?

— Да, вот оно.

Катурин помог Роману раздеться, усадил его и сразу же вскрыл письмо. Читал долго. Михайлов давно не писал другу и, очевидно, получив возможность передать письмо верным человеком, дал себе волю.

Пока суть да дело, Роман стал рассматривать комнату. Она была невелика, но выглядела внушительно. В простенках стояли два дивана и полки с книгами. В центре — небольшой круглый стол, покрытый цветной скатертью, четыре стула с высокими спинками и подлокотниками. На полу — ковер. На стене, у двери, небольшая картина, а в дальнем углу — трехстворчатый шкаф. Роман невольно подумал: «Михайлов говорил, что Катурин студент, а живет как какой-нибудь преподаватель гимназии. Смотри, сколько добра накопил: и диваны кожаные, и ковер, и шкаф, стулья дорогие, словно из дворца царского».

Он присмотрелся к хозяину. Выше среднего роста, узколицый, стройный. В хорошем костюме. На ногах домашние тапочки. Он так увлекся чтением, что, казалось, забыл о госте. На бледном лице то блуждала улыбка, то оно становилось серьезным, точь-в-точь таким, с каким он встретил Романа, то вдруг печаль и грусть окутывали его.