— Давай действуй...

КТО ВЫ, ЧАРОН?

В этот день события набегали одно на другое. Едва Михайлов получил не оставляющие сомнения результаты сравнения почерков агента охранки Сыроегина и Чарона, как пришел Дмитриев: его хлопцы блестяще справились с заданием и без всяких происшествий перевезли на новое место все типографское оборудование.

Михайлов раскачивался на стуле и от души смеялся, слушая рассказ Дмитриева.

— Привожу я, — говорил Дмитриев, — своих на автомобиле и двух санях к углу Магазинной, ну, где размещалась типография, а навстречу — Солдунов. Лицо злое, только глазами сверкает. Спрашиваю: «Ты чего это?» Он и говорит: «Два шпика наблюдают за помещением типографии — один за входом, другой с обратной стороны за окнами и запасным выходом. Как от них избавиться?» Подумали мы, подумали и придумали. В санях у нас аккурат две четверти самогонки лежали — мы ее должны были в оружейную мастерскую отвезти, там один подпоручик-пьяница нам девять винтовок и два револьвера отремонтировал. Честно говоря, я у него парочку пулеметов выторговать собирался, авось пригодятся. Ну так вот, подобрали хороших хлопцев, они пошли, уломали этих шпиков, развели в разные подвалы и накачали. Потом обезоружили их для порядка, связали и уложили спать. Уже часа два, как мы оборудование вывезли, а шпики все спят...

— Ладно, остановись! — взмолился Михайлов, поднимаясь со стула. — Не доведи до греха. Скажи мне только одно: охрану выставил у нового помещения типографии?

— Конечно, Михаил Александрович. Как вы приказывали: и у типографии, и на подступах к ней, все честь по чести.

— Молодцом! А теперь пошли со мной, дело есть.

Михайлов взял с вешалки полушубок и начал одеваться, в это время в комнату заскочил Гарбуз. Он был так возбужден, что даже забыл поздороваться.

— Миша, последние известия! Царь, оказывается, вчера в ночь отправился в Петроград, но на станции Малая Вишера его поезд задержали, не пропустили в столицу. Тогда он решил повернуть на Псков. Там главнокомандующий Северным фронтом его «порадовал»: армия дружно переходит на сторону восставших, даже остатки войск генерала Иванова взбунтовались и повернули оружие против царя. Но это еще не все. Только что по телеграфу приняли сообщение: императору вручена телеграмма председателя Думы Родзянко. Ему предлагается отречься от престола и передать трон Алексею.

— Алексею?! — Михайлов был возмущен. — Что там Родзянко с ума спятил? Хочет спасти монархию? Неужели не ясно, что народу России не нужны ни Николай Второй, ни Алексей, ни сам бог на троне. Нам нужны свобода и власть рабочих и крестьян! — Михайлов перевел дыхание и дальше говорил уже спокойно. — Давай, Иосиф, связывайся срочно с Мясниковым и Любимовым — пусть возвращаются в Минск. Чует мое сердце, что здесь с часу на час жарко станет. Действуй, друг! Ну, а мы пока решим одну проблему местного значения.

Михайлов наконец надел полушубок, который так и держал на весу.

— Двигаем, Николай!

Они вышли из дому и направились в сторону Романовской, где жил Чарон. На углу их встретил Алимов. Шея его была укутана теплым вязаным шарфом. Михайлов спросил:

— Роман Петрович, как, если не секрет, ее зовут?

— Кого? — смутился Алимов.

— Ты не красней, — улыбнулся Михайлов, — я же прекрасно знаю, что у тебя такого красивого шарфа не было. Откуда бы ему взяться? Так что признавайся.

— Да ладно вам, Михаил Александрович...

— Ладно так ладно, — примирительно сказал Михайлов. — Как дела? Где твой подопечный?

— Сидит дома.

— Шпиков не видно?

— Один приходил. Я его хорошо знаю: Лопатов, из охранки.