...Беседу Михайлова с Антоном Михайловичем Крыловым перебил телефонный звонок. Звонил Онищук.

— Здравствуйте, Михаил Александрович, я из комиссариата. Вырваться не могу, да и время не терпит. Только что у губернского комиссара было принято решение: отстранить вас от должности начальника милиции. На ваше место подготовили две кандидатуры. Один из кандидатов вам знаком.

— Кто это? — спросил Михайлов. Онищук выждал некоторое время, потом ответил:

— Венчиков.

— Кто-кто?! — Михайлов вскочил со стула.

-Да-да, Михаил Александрович, Венчиков. Правда, о его нынешних занятиях не было сказано ни слова.

— А сам он присутствовал? — уже спокойно спросил Михайлов.

— Не могу сказать — я ведь в лицо его не знаю. Поди тут разберись, кто есть кто. Но какие же сволочи, им наплевать на все, лишь бы кошельки свои уберечь.

Онищук был так взволнован, что у Михайлова возникло беспокойство, как бы он не сорвался.

— Спокойно, Вячеслав Дмитриевич, спокойно. Поверьте, немного осталось ждать и терпеть этих людей рядом с собой. Прошу вас, будьте осторожны, помните, что ваша помощь партии неоценима. Мы подумаем, что предпринять по вашему сообщению. Сегодня я выезжаю в Петроград, так что связь держите с Мясниковым.

Михайлов положил трубку и, задумчиво теребя бородку, прошелся по кабинету. Нет, он был уверен, что отстранить его от должности начальника милиции ни Дума, ни комиссариат, ни даже армия не смогут, но преуменьшать опасность нельзя. Надо дать проискам заговорщиков решительный отпор. И не только по этому конкретному поводу. «Мы потребуем осуществления общих, далеко идущих мер, — думал Михайлов, — причем заставим участвовать в этом Думу и комиссариат, эсеров и меньшевиков».

Он отпустил Крылова, сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги: «Итак: о судьях и юристах в целом. Поскольку мы не можем доверять старому, царскому суду, исполком городского Совета должен предложить комиссариату войти к министру юстиции с ходатайством о том, чтобы Городской думе совместно с исполкомом было разрешено избирать из среды присяжных временных судей — честных граждан, имеющих юридическое образование. На совместном заседании Городской думы и городского исполнительного комитета избрать дополнительное число временных мировых судей при штабах милиции для немедленного разбора возникающих ежедневно дел. Каждого судью, прежде чем допустить к исполнению обязанностей, тщательно проверить — не жулик ли, не является ли тайным монархистом?»

Затем Михайлов набросал текст протеста в адрес комиссариата и Думы о том, что некоторые чины этих облеченных доверием общественных органов занимаются незаконной деятельностью, участвуют в тайных заговорах против ответственных сотрудников милиции, пытаются шельмовать их, организовывают провокации...

Взяв исписанный лист, Михайлов спустился на первый этаж и прошел к себе. Соня, увидев мужа, оторвалась от пишущей машинки, поднялась навстречу. Он попросил:

— Сонечка, будь добра, отложи на время статью, я должен тебе кое-что продиктовать.

Соня села, быстро заложила чистый лист и вопросительно посмотрела на мужа.

Михайлов продиктовал окончательный текст протеста, затем — предложения о судьях.

— Теперь, Сонечка, заканчивай статью, а я побежал — дела. — У двери он обернулся: — Да, я сегодня уезжаю в Петроград, так что собери там, что нужно.

— Хорошо, — поспешно ответила Соня.

Михайлов спохватился, быстро вернулся, неловко поцеловал жену в макушку, вдохнул запах ее волос.

— Извини, милая, мне даже недосуг с тобой поговорить. Но это же не вечно, правда?

— Как знать, — сквозь слезы улыбнулась Соня.

— Там должен прийти Иосиф.

Еще утром Гарбуз спросил, в котором часу Михайлов мог бы принять его для очень важного разговора.