Ещё полминуты девочки растерянно топтались перед дверью. Крики из подвала прекратились.

– Идёмте, – сказала наконец Сильвания.

Хелене кивнула:

– Объявляю ОЛШ на сегодня законченной.

Девочки уже почти дошли до деревянного забора, как дверь дома опять открылась. Людо высунул голову:

– Эй! – крикнул он, и три подружки обернулись к нему. – Я только хотел вам сказать… – Людо помедлил, фиксируя взглядом Сильванию и Даку: – Ни в коем случае не ходите сегодня во Дворец искусств.

Двойняшки удивлённо переглянулись, а в следующее мгновение дверь дома опять захлопнулась.

– Но… почему? – крикнула Сильвания.

Однако было уже поздно. Дом безмолвствовал, глядя на них тёмными глазницами окон.

Бесценные сокровища

Роза Вагенцинк уже восемь лет работала штатным экскурсоводом во Дворце искусств города Биндбурга. До этого она много лет преподавала музейное дело. А теперь проводила экскурсии почти во всех музеях города. Она считалась специалисткой по живописи XIX века. Второй её специализацией было японское искусство. Ещё когда была студенткой, до того, как познакомилась с дедушкой Густавом, она целый год прожила в Осаке. Ей там очень нравилось. Но не настолько, чтобы остаться.

С прошлых выходных бабушка Роза была занята во Дворце искусств больше обычного. Директор Дворца, господин доктор Корнелиус Дискау, путём долгих переговоров и интенсивных усилий осуществил давно лелеемую мечту: заполучил к себе выставку японского искусства эпохи Эдо. Он особенно гордился несколькими экспонатами из Национального музея Токио. Среди них были предметы, стоимость которых превышала миллион евро.

Наплыв посетителей был громадный. Господин доктор Корнелиус Дискау был в восторге. Роза Вагенцинк была в стрессе. Она проводила по три экскурсии в день. Одну в первой половине дня, одну во второй и третью вечером, перед самым закрытием музея. Но сегодня она была рада последней экскурсии. Не потому, что после начиналось её свободное время – хотя и поэтому тоже, – а потому, что в экскурсии участвовали её внучки Сильвания и Дака. Это предложила их учительница по истории искусств, госпожа Мойзингер. Бабушка Роза находила, что госпожа Мойзингер – женщина умная и стильная.

Последняя экскурсия начиналась в половине шестого. Дака и Сильвания явились во Дворец искусств в пять часов двадцать девять минут. Роза Вагенцинк сердечно их встретила, потом одёрнула свой серо-голубой пиджак и обратилась к группе посетителей, которые столпились в ожидании начала экскурсии.

– Добро пожаловать во Дворец искусств на нашу специальную выставку японского искусства эпохи Эдо, – Роза Вагенцинк улыбнулась, несколько посетителей ответили ей тем же. – Мало кто может устоять перед силой японского искусства. Вы тоже, судя по всему, иначе бы вас здесь не было. – Экскурсовод снова улыбнулась: – Особенно многообразным это искусство было в эпоху Эдо, то есть с тысяча шестьсот пятнадцатого по тысяча восемьсот шестьдесят восьмой годы.

Роза Вагенцинк коротко взглянула на Сильванию и Даку. Сильвания держала в руках блокнот и быстро записывала за бабушкой. Дака улыбнулась бабушке.

– Начнём с первого выставочного зала, в котором воссоздана обстановка комнаты для чайной церемонии. – Роза Вагенцинк жестом пригласила посетителей пройти вперёд.

Вместе с другими посетителями Дака и Сильвания следовали за бабушкой по залам выставки. Бабушка Роза время от времени ободряюще кивала внучкам. Особенно когда побуждала зрителей задавать ей вопросы. Один мужчина спросил:

– А вам не кажется, что эта художница выбором перспективы хотела выразить социальную критику?

Одна женщина хотела знать:

– Какое место занимает эта картина в общемировой культурно-исторической взаимосвязи?

Бабушка Роза не любила такие вопросы.