– А вам не кажется, что эта художница выбором перспективы хотела выразить социальную критику?

Одна женщина хотела знать:

– Какое место занимает эта картина в общемировой культурно-исторической взаимосвязи?

Бабушка Роза не любила такие вопросы. Не потому, что не знала на них ответа, а потому что находила их скучными. И рада была, когда Дака спросила у неё, почему у женщины на картине в причёске торчат палочки для игры в микадо. Вот это был интересный вопрос.

В предпоследнем зале вся группа зрителей собралась вокруг большого веера.

– Это совершенно особенный экспонат нашей выставки, – объявила Роза Вагенцинк. Веер сиял алой расцветкой. На одной стороне были выписаны золотом нежные ветки. На ветках висели крохотные белые цветы. А на одну ветку опустилась голубая бабочка. На другой стороне веера художник изобразил белую птицу. Она устремила ввысь свой жёлтый клюв. Лапки её были чёрными. По верхнему краю веера тянулась узкая золотая кайма.

– Очень красиво! – сказала Сильвания.

Бабушка Роза кивнула:

– Веер, так сказать, жемчужина нашей выставки. Не только один из самых красивых экспонатов, но и самый ценный.

Посетители с любопытством глазели на веер. Роза Вагенцинк старалась заинтересовать группу. Но – как всегда к концу экскурсии – зрители утомились. Роза Вагенцинк хорошо понимала это. У неё и самой уже голова шла кругом от этого искусства, а в горле пересохло от непрерывного говорения. Она была рада, когда в фойе простилась с посетителями, которые благодарили её за интересную экскурсию.

Большинство зрителей уже покинули музей. Через несколько минут Дворец искусств закрывался, и вахтёр, господин Шнёльцель, обходил отдельные помещения, чтобы мягко, но решительно оторвать от шедевров наиболее преданных ценителей.

– Я только сбегаю в туалет и заберу мои вещи в служебной комнате, – сказала Роза Вагенцинк своим внучкам. – Ждите меня здесь, в фойе.

Дака и Сильвания кивнули. Бабушка Роза помахала им и скрылась в той стороне, где были туалеты. Если бы она знала, при каких обстоятельствах снова увидит своих внучек, она предпочла бы потерпеть.

Разъезд гостей во Дворце искусств

Дака и Сильвания стояли в фойе под большой бронзовой статуей и разглядывали последних посетителей, покидающих Дворец искусств. Те надевали куртки и плащи, набрасывали платки на шею, вешали сумки на плечо. Некоторые бросали последний взгляд на бронзовую статую. Некоторые – на Даку и Сильванию. И покидали музей через высокие двери. Снаружи смеркалось.

Дака напевала что-то из Krypton Krax и раздумывала, не воткнуть ли ей тоже в волосы палочки для игры в микадо. Это точно будет выглядеть круто.

Сильвания думала об алом веере. Хотела бы она иметь такой. Он бы не только выглядел роскошно, но и пригодился бы – закрываться от солнца, а может быть, и при полёте. В школе она могла бы за ним прятаться, если задремлет на уроке. Или если с ней заговорит мальчик, а у неё от смущения выступят красные круги под глазами (что было вполне возможно), то она могла бы игриво прикрыться веером.

Сильвания вздохнула. Если с ней заговорит мальчик…

– О чём ты думаешь? – спросила Дака, услышав её вздох. – О кровяной колбасе с картофельным пюре?

– Гумокс! Об алом веере.

– Да-а, – уважительно протянула Дака. – Вообще-то домашнее задание от Мойзингер оказалось не таким уж плохим, а?

– И экскурсия была по-настоящему интересной, – сказала Сильвания.

– Да, у бабушки Розы хотя бы всё понятно.

Сильвания и Дака сошлись на том, что их бабушка была лучшим экскурсоводом в мире.