– Что‑то не видно тебя в старых стенах.

– А где они, старые стены? Ну‑ка, замри на секунду, – он тщательно прицелился, сделав все, как надо, метнул камешек в цель и промазал. – Ты меня сбил, – укоризненно сказал он Томми и добавил, обращаясь к детям: – Ладно, я еще сведу с вами счеты.

Он пошел к дому, Томми зашагал рядом.

– Что творится на моем участке? – как бы между прочим спросил Кэрби.

– Ничего.

– Шумиха улеглась?

– А не было шумихи, – отвечал Томми. – Никто не приезжал, только тот индюк, что запродал тебе землю.

– Инносент? И больше никто? И легавых не было?

– Нет, равно как и пожарных, фермеров, моряков, шоферов и студенток. Проще говоря, никого.

– Ладно, Томми, не ершись.

– Я рад, – сказал Томми, когда Кэрби распахнул двери своего обиталища. – И я не в анабиозе. Я хожу и гляжу.

– Ладно, ладно, садись. Пива хочешь? Может, расскажешь, что и как?

Они сели, и Томми рассказал о том, чего не происходит на руинах бывшего храма. Они весь вечер и всю ночь гнули спину (это Томми подчеркнул особо), «обесхрамливая» холм, а никто так и не прибыл на церемонию закрытия. Индейцы прождали всю субботу, укрываясь, как и столетия назад, в хитрых засидках, но на равнине не появился ни один полицейский «лендровер», ни один фургончик с репортерами и фотографами, ни один грузовик, набитый археологами. Аэрофотосъемку тоже никто не производил, да и вообще ничего не случилось.

– Скука была смертная, – заключил Томми.

– Иногда полезно и поскучать. Что было потом?

– То же самое, только еще скучнее.

Воскресенье прошло так же, как суббота. Пополудни индейцы уже не утруждали себя дозорной службой, просто слонялись иногда вокруг холма, проверяя, не началась ли там какая‑нибудь суета. А она все не начиналась.

– Они пасли вас издалека, – предположил Кэрби. – Хотели поймать с поличным или просто застукать на участке.

– Мы об этом тоже подумали и сидели тихо. В воскресенье Луз пошел в миссию разузнать, нет ли каких вестей или слухов. Нет. Все чисто и тихо.

– Девица собиралась обратиться к властям, тут и сомневаться нечего.

– Ну, может, оно и так, только никакие власти не совали к нам нос. – Томми допил пиво. – Есть еще бутылка?

– Расскажи про Инносента.

– Я слишком иссох.

Кэрби принес ему пива, и Томми сказал:

– Это было днем в понедельник. Он приехал с другим парнем, таким тощим дергунчиком.

– У него есть помощник в Бельмопане, молодой, – объяснил Кэрби.

– Значит, тот самый и есть. Они приехали на классном новеньком пикапе из дорожного министерства. Так на дверцах было написано.

– И что они делали?

– Ходили по холму. Твой дружок…

– Зови его Инносентом, а не «моим дружком». Чем он там занимался?

– Вышагивал туда‑сюда. Пинал землю, бесился, недоумевал, отлил разок. Тот, что был с ним, вроде дрейфил. Они были похожи на хозяина и собаку. Маленький бегал по кустам, все вынюхивал, будто кролика гонял.

– А потом?

– Потом уехали.

– Томми!

– Ну чего? Постояли на холме. Твой дружок чесал в затылке, маленький носился взад‑вперед, заглядывал под камни. Потом уехали.

– Это было в понедельник?

– А нынче пятница, как говорят в миссии. И никаких гостей больше не было. Все вроде чисто.

Кэрби начинал склоняться к такому же выводу.