Илюха что то буркнул в ответ и зашагал назад, к реке. Его волновала одна мысль – скорее вернуться на Пионерский. Как он ни был раздосадован, но пожалел, что простился с дедом не по человечески. Если поразмыслить, то старик прав: очень он серьёзно относился к своим обязанностям. Дед и так не раз выручал Сипа и теперь не капризничал.

Илья шёл, не разбирая дороги.

И вдруг земля ушла у него из под ног. Не успел Сип даже испугаться, как скатился куда то по траве и запутался в гибких ветвях. В темноте он не заметил, что вышел на берег, который здесь круто обрывался к Манычу. Хорошо хоть не камни…

Илюха поднялся, потирая ушибленные места. И тут до него ясно донёсся мужской голос:

– Степ, слышь, вроде ветка треснула, а?

Затаив дыхание, Илья вглядывался в темноту.

Впереди поблёскивала река. В воде застыли две фигуры.

– Тьфу ты, – ответил другой голос, – все тебе мерещится. Ты сеть получше натяни, край ушёл под воду.

– «Мерещится, мерещится», – пробурчал первый голос. – Вот застукают…

– Не каркай. Саломатин ищет на островах. Сам же видел, как он пошёл на лодке вверх… Держи, говорю, крепче. Дёрнул меня черт с тобой связаться. Хуже бабы… – прошипел второй.

– Не связывался бы. Я не напрашивался.

– Хватит, не долдонь. Небось денежки щупать горазд. Можешь завтра катиться подальше.

– Будет тебе, Стёпа, – примирительно сказал первый голос. – Крупно сегодня фартит, а?

– Не сглазь. Добре взяли…

«Браконьеры! – молнией сверкнуло у Сипа в голове. – Вот гады! Ведь рыбнадзор на пять лет запретил лов сазана, а они его сетью таскают…»

Ближний мужик повернулся лицом к берегу, и Сип при лунном свете узнал Степана Колючина – известного на всю Тихвинскую дебошира и пьяницу.

Илюха, не помня себя от волнения, вылез из кустов и поднялся на обрыв. Сердце колотилось так, что казалось его стук слышен на всю округу.

Сип огляделся. И заметил рядом что то поблёскивающее при лунном свете. Пахнуло бензином.

«Мотоцикл», – подумал Саввушкин. Действительно, это был мотоцикл с коляской. А в коляске лежало что то мокрое, пахнущее тиной. Илья пощупал мешок. Сквозь мешковину ощущалось, как шевелится в нем крупная рыба. Сип провёл рукой по замку зажигания.

Ключ на месте!

Что его подтолкнуло, Сип не знал. Но решение созрело в одну секунду. Он вскочил в седло. Взревел мотор. И Саввушкина понесло мотать, бросать во кочкам.

– Стой! Стой, сатана! Убью! – полетел вдогонку страшный крик.

Это ещё больше подхлестнуло Илюху. Он выжал на всю катушку газ и, не оборачиваясь, помчался к спасительному костру деда…

Старик был ошарашен столь внезапным и странным возвращением внука.

– Деда, деда! – взволнованно крикнул Илья, осаживая мотоцикл около шалаша. – Браконьеры! Кажется, Колючин, второго не рассмотрел.

Дед ощупал мешок.

– Вот бандюги! Сколько рыбы… Кати к Саломатину.

– Он на реке, на островах… Колючин сам говорил.

– Тогда к участковому. А где энти бандиты?

– Прямо, под обрывом… Сбегут небось…

– Не сбегут. Я Колючина знаю. Пока сеть не выберет, не уйдёт. Жадюга, каких свет не видывал…

И дед с неожиданной для его возраста резвостью припустился в сторону речки. Сип развернул мотоцикл и помчался к станице…

Когда они с участковым инспектором милиции прибыли к Манычу, их взору предстала живописная картина.

Оба браконьера стояли в воде, стуча зубами от холода. Дед Иван держал их на прицеле ружья.

– Здорово, Степан! – крикнул с берега инспектор.