|
И вдруг, в одну особенно ненастную осеннюю ночь, когда бушевала свирепая буря, и дождь лил сплошной стеной, Цестинду вдруг озарило. Ну конечно же! У нее есть отличный способ установить свою власть над Кронией! Все, что ей нужно, — это волшебный дуб. Ведь именно он питает своей чудесной силой всю сказочную страну! Просто ни жители Кронии, ни, похоже, даже сам дуб не догадываются, насколько велика его роль… И если ей удастся сговориться с этой сухой половиной дуба, которая растет в мире людей. если получится подчинить его себе и уговорить выступить с ней заодно, тогда можно будет влиять и на ту, цветущую, половину дерева, которая растет в Кронии. И таким способом, используя силу волшебного дуба в своих целях, добиться всего, к чему колдунья стремится. С помощью дуба она посеет смуту среди жителей Кронии, склонит, кого можно, на свою сторону и начнет новую войну, из которой уже обязательно выйдет победительницей. Так что теперь задача стала ясной, хоть и не очень простой — склонить сухой дуб на свою сторону и сделать его своим союзником.
Цестинда уже настолько извелась от одиночества, что стала разговаривать сама с собой в минуты, когда не занималась колдовскими делами. Она знала, что огромный дуб ее слышит и понимает, знала, что и говорить с ней он может. Вот только не говорит. Почему же молчит эта вредная старая коряга?! И так и этак пробовала ведьма улестить волшебный дуб, а тот ни в какую. Молчит, как полено! Уж она ему и страшные жертвы приносила, и корни свежей кровью младенцев поливала, и молилась ему, и просила, и умоляла — все без толку. Тогда решила колдунья дуб напугать. Принесла из похода к людскому жилищу очередную жертву — связанную красивую девушку, положила ее рядом с корнями и стала собирать большую кучу хвороста. Куча росла и росла, потихоньку приближаясь к могучему стволу. Дуб, почуяв неладное, заскрипел и закачал ветками. Ведьма бросила свою жертву на кучу хвороста, достала огниво и присела рядом с кучей. — Ну вот что, дружок, — сказала ведьма, обращаясь к дубу. От былой подобострастности в голосе не осталось и следа. — Пятьсот лет я прошу у тебя всего лишь разрешения поговорить с тобой, но не получаю даже этой малости. И зачем ты мне тогда нужен? Если мне суждено остаться в этом мире навеки, я лучше поселюсь в более людном месте. А ты… Да гори ты синим пламенем! Это моя последняя жертва! Ведьма ударила кремнем по кресалу, яркая искра зажгла трут. Затем с силой подула, и кусок бересты вспыхнул. Цестинда размахнулась, чтобы бросить горящую бересту на хворост, но тут раздался оглушительный скрип, и ведьма получила удар в спину. Через мгновенье она оказалась на земле, прижатая мощным корнем. Корень давил ей на грудь, вжимая в землю так сильно, что Цестинда стала задыхаться. — Ну что ж, подружка, хотела поговорить, так давай поговорим! — голос огромного дуба прозвучал громко, но как будто из-под земли. — Только слабовата ты со мной тягаться. Даже когда лунной стороной правила, не ровней мне была, а уж сейчас и подавно. Так что давай-ка повежливее! Могучий корень плавно приподнялся, и ведьма, с трудом дыша, встала на ноги. — Что же ты столько лет молчал, сухостой трухлявый? — возмутилась она и отодвинулась от шевелящихся корней, которые тем временем раскидывали кучу хвороста. — Повежливее, говорю! Или мало досталось? Повторить? — корни вздыбили землю перед ведьмой. Ведьма отвернулась от ствола, оттолкнула кучу хвороста еще дальше, подобрала девицу, пытавшуюся под шумок развязаться или хотя бы уползти, и легко закинула ее на верх кучи. Щелкнула пальцами, и хворост мгновенно вспыхнул. Жарко полыхнув, пламя на несколько мгновений осветило поляну, а потом сразу пропало. Там, где горел огонь, не осталось и следа от костра и последней жертвы. Ведьма повернулась к дубу. — Вот так-то… И огниво мне не нужно, и ветер я призывать еще не разучилась, — сказала она. |
