— Мы сейчас причалим. Скажи, пожалуйста, куда это мы заехали?

— А я и сам не знаю. Мне кажется, вам нужно обойти мыс и причалить с другой стороны. Я пойду к вам навстречу с моими товарищами. Только смотрите, будьте осторожнее. Место здесь прескверное: водятся лихие люди.

— Мы уже заметили это. Скажи, матрос, этот негодяй, подстреленный доктором, не мерзавец ли янки с корабля «Лао-цзы»?

— Он самый. А тот, что утонул, португалец из Макао, торговавший кули.

— Очень приятно слышать. А теперь в путь.

Пока лодка снова выезжала на середину озера, австралийцы, затаив дыхание, лежали ничком на утесе. Их можно было бы принять за мертвых, если бы не судорожное подрагивание и стук зубов.

Туземцы не помнили случая, чтобы адские голоса разговаривали так долго и так громко. Ругательства американца, предсмертные крики мулата, звучные возгласы Пьера и басовые ноты доктора показались бедным дикарям адским концертом, а оружейный выстрел заставил их окончательно обезуметь от ужаса.

Один Жан Кербегель, успевший под влиянием Фрике несколько оевропеиться — да простит мне читатель это новое и, быть может, неудачное слово, — смело встал и мужественно глядел на плывущую лодку.

— Чел-нок! — произнес он по-французски, с трудом выговаривая слоги. — Шлюп-ка!

— Да, мой друг, — отвечал ему Фрике, — совершенно верно: шлюпка, челнок, лодка — все, что ты хочешь. И в этой лодке плывут лучшие моряки в мире. Ты сейчас их увидишь.

В Виами снова настала тишина, и дикари немного успокоились. Более смелые из них даже зашевелились. Наконец вся компания поднялась с земли и встала на ноги. Кошмар закончился.

Фрике, с помощью знаков и коверкая туземный язык, объяснил дикарям, что нужно сойти с утеса и подойти к тому месту берега, где он отложе и ниже. Дикари охотно согласились на предложение своего нового друга, который благодаря белой коже мог так долго вести беседу с богами подземного царства.

Туземцы съели холодных варранов, испеченных в золе, проглотили несколько кусочков эвкалиптовой смолы и объявили, похлопывая себя по животу, что они готовы идти.

Тем временем лодка обогнула мыс и взяла вправо. Фрике и его спутники пошли в том же направлении, не обращая внимания на препятствия, встречавшиеся на пути. Так шли они несколько часов под палящими лучами солнца, которое накалило базальтовую почву так, что горячо было ногам. Фрике начинал выбиваться из сил, а берег был все также высок и крут, и нигде не было видно местечка, удобного для высадки.

Люди, плывшие в лодке, тоже устали от бесконечного плавания и насилу гребли. Через час должна была наступить ночь, которая в южных странах спускается на землю быстро, налетает, так сказать, вдруг.

Фрике не знал, какому богу молиться, когда лодка наконец остановилась. Послышался голос Андре:

— Фрике, нет ли у тебя веревки длиною метров двадцать пять-тридцать?

— Нет, господин Андре. Зачем вам веревка?

— Ты спустил бы ее нам. Я привязал бы к ней канат, он есть у меня в лодке. Ты с помощью веревки поднял бы канат наверх и прикрепил где-нибудь к утесу. По нему мы поднялись бы к тебе. Скоро ночь, а мы, пожалуй, долго еще не найдем удобного места для высадки.

— Лиана не годится?

— Годится.

— Хорошо. Мой товарищ сходит и принесет ее. Но неужели вам не жалко бросить лодку?

— Мы ее не бросим, — ответил Пьер де Галь. — К лицу ли французскому матросу бросить свой корабль! С чего ты решил? Вот еще! Лодка поднимется вместе с нами.

— На канате?

— На канате.

— Значит, она такая легкая?

— Да, она легка, точно сшита из бархата.