При сложившихся обстоятельствах этот необъяснимый факт мог повлечь за собой весьма плачевные последствия. Стало очевидно, что враг не дремлет, а так как наши путешественники отлично знати, на что он способен, то не могли уже спокойно заснуть.

Парижанин поспешно обошел утес и тщательно осмотрел его противоположный склон, надеясь найти какую-нибудь расщелину, какой-нибудь знак, чтобы хоть как-то объяснить себе сущность необыкновенного явления, не прибегая к гипотезе, что тут не обошлось без человеческого вмешательства.

Тем временем Андре прикладывал ухо к утесу, выслушивал землю, стараясь уловить тот особый шум, которым сопровождается оседание почвы.

Пьер, доктор и Мажесте тоже занялись тщательным, но совершенно безуспешным исследованием. Они ничего не добились, и загадка осталась неразгаданной.

Что делать? На что решиться?

Благоразумнее всего было уйти, но с минуты на минуту могли подойти аборигены, возглавляемые Буало и скваттером-французом.

Остаться на мысе? Но разве можно поручиться, что отведенный ручей не проложит под землей нового русла и не наделает бед?

На туземцев рассчитывать бесполезно. От них нечего было ожидать сведений, поручить им разведку тоже не представлялось возможным. Бедняги в ужасе жались к европейцам и умоляли воскресшего Нирро-Ба о помощи против злых богов, с которыми он встретился на пути из Виами.

Два часа прошли в томительной неизвестности. Затем произошло то, чего все давно ожидали. Лишенная природного русла, вода ручья начала пробивать себе путь возле корней деревьев, росших кое-где по склону. Сначала она просачивалась по чуть-чуть, но затем напор воды стал увеличиваться, и вскоре земля пропиталась водой, и подземный ручей пробился мощным потоком. Наводнением смыло камни и понесло вниз, по воде плыли целые острова зеленой травы, утес обнажился, и сквозь его трещины стремительно хлынули во все стороны потоки чистой холодной воды.

— Черт возьми! — вскричал Фрике. — Да это настоящее наводнение!

— Действительно, — отвечал Андре. — Причины явления нам открыть не удалось, зато скорые последствия его уже сказываются. Надо принять меры.

— Сдается мне, господин Андре, — сказал Пьер де Галь, прикладывая руку к своей белой фуражке, — что было бы недурно подготовить нашу лодку к плаванию.

— Вы совершенно правы, Пьер, хотя мы и не подвергаемся опасности утонуть, потому что место, где мы стоим, очень высоко.

— Высоко-то оно высоко, господин Андре, но кто ее знает, эту проклятую воду? Береженого бог бережет… Кто поручится, что через несколько часов она не зальет всю округу и не прервет нашу связь с долиной?

— Это возможно… даже вполне вероятно… — согласился Андре, Дивясь прозорливости старого боцмана. — А все-таки жалко мне отсюда уходить. Я уйду лишь тогда, когда больше нельзя будет оставаться. Прежде всего нужно объяснить дикарям, что здесь опасно, и пусть они лучше уйдут в камедный лес, который виднеется недалеко.

— Они от нас не уйдут.

— Нужно, чтобы ушли. В случае беды в лодку нам всем не сесть. Право, доктор, вы у них свой человек. Убедите их уйти, а лучше будет, если вы уведете их сами.

— Ну уж нет, слуга покорный! — отрезал доктор. — Уж от вас-то я не уйду ни в коем случае. Будь что будет с моим новым семейством, а с вами я не расстанусь. Я и так уж натосковался без моего милого гамена, поэтому теперь встречу опасность рука об руку с ним.

— Спасибо вам, доктор, — перебил его Фрике, глубоко растроганный. — Нечего и говорить, что я вам тоже предан без остатка. И душу свою, и тело я отдаю в ваше распоряжение; конечно, это не много, но уж не взыщите: чем богат, тем и рад.