Как был, в пальто, Васечкин осторожно приоткрыл дверь актового зала и проскользнул туда.

Глазам его предстало следующее зрелище.

— ПЕТ-РОВ — ВОЛК!!! ПЕТ-РОВ — ВОЛК!!! — скандировал с восторгом весь зал, напоминая болельщиков на хоккейном матче.

И действительно, Петров, стоявший в костюме волка впереди Красной Шапочки, бабушки и дровосеков, сделал еще два шага вперед, сбросил маску волка и, раздавая направо и налево обворожительные улыбки и воздушные поцелуи, поклонился и без того восторженным зрителям.

Зал взревел.

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИСПОЛНИТЕЛЬ ГЛАВНОЙ РОЛИ СЕРОГО ВОЛКА ВАСИЛИЙ ПЕТРОВ!!!!! — выкинули транспарант сидевшие в зале первоклассники.

— Петров! Я ставлю тебе в четверти пять! — прокричала Инна Андреевна, тщетно пытаясь перекрыть нараставшую в зале бурю восторга.

Тут Петров сделал жест, который всегда делают эстрадные исполнители в конце предназначенных им аплодисментов. Он повел рукой назад, как бы предоставляя залу возможность поприветствовать своих коллег по сцене. Мало того, он даже взял Машу за руку и вывел ее на авансцену.

Этот жест был по достоинству оценен в зале.

— Качай их!!! — заревел зал.

Восторженные поклонники актерского искусства бросились на сцену, подхватили Петрова и Машу, и они поочередно, под общие радостные крики стали взлетать к потолку.

Васечкина никто не замечал.

И даже когда ликующая толпа потекла из зала прямо мимо него, неся над собой Петрова и Машу, его по-прежнему никто не заметил. Впрочем, Маша, может быть, и заметила, но сделала вид, что не замечает.

Вот этого Васечкин уж совсем выдержать не мог. И так вся эта нафантазированная им сцена петровского триумфа была для него очень болезненной, но Машин небрежный взгляд, промелькнувший в его воспаленном воображении — нет, это было уже слишком! Васечкин в отчаянии ударился головой об стенку…

Большая шишка вздулась у него на лбу. Васечкин потер лоб и снова вперил неподвижный взгляд в фотографию, висевшую на стене. Во втором ряду стояли Петров и Васечкин, а чуть пониже, в первом, — Маша Старцева.

Васечкин в последний раз посмотрел на улыбающегося Петрова, потом неожиданно рванулся, схватил пальто и пулей вылетел на улицу.

Между тем Петров, завершив наконец свой сценический труд, стоя за кулисами, стаскивал с себя костюм волка. Он вынул из кармана длинную шпаргалку, с облегчением скатал ее в шарик и выбросил вон.

— Молодец, ле лю гри! — ухмыльнулся один из старшеклассников.

— Мерси боку! — скромно сказал Петров, тщетно пытаясь разглядеть за их спинами, что происходит на сцене.

Отчаявшись что-либо увидеть, Петров вздохнул и пошел в зал. Дело в том, что он очень хотел увидеть конец спектакля, вернее, ему хотелось как простому зрителю насладиться высоким мастерством актеров 4го «Б», а точнее — Маши Старцевой.

Он скромно сел с краю, искренне удивляясь тому, что никто не обращает на него внимания. Все почему-то смотрели на сцену, а не на живого ле лю гри. Петров сделал вид, что это ему безразлично, и тоже стал смотреть на сцену.

На сцене тем временем происходило следующее.

Красная Шапочка, бабушка и дровосеки молча стояли и напряженно слушали вконец разошедшегося Горошко без всякой надежды вставить в его русский перевод свои французские реплики.

— Ах, дорогая внученька! — кричал Горошко, голосом и пластикой изображая спасенную бабушку, — Любимая моя Красная Шапочка! Наконец мы с тобой живы-здоровы и всем того же желаем! — говорил он, неожиданно обращаясь к залу. — Ах, дорогая бабушка! — кричал он уже голосом Красной Шапочки.