Какой-то звук заставил Гриффина стремительно обернуться. У двери стоял худой, круглолицый человек, чью юную внешность портил какой-то дьявольский огонек в глубине карих глаз. Неприятная улыбка скривила уголок его губ. Но Феликс Ланг был явно доволен. Он сел на корабль в Ганимед-сити и летел на Уран. Национальности его Гриффин не знал, но был уверен, что Ланг — не землянин.

— Волнуетесь, господин капитан? — спросил Ланг с чуть заметным неопределенным акцентом. — Что толку сейчас волноваться?

Гриффин кивнул на иллюминатор.

— Если сейчас в нас врежется метеор…

— Тогда мы быстро умрем. Чистая, внезапная смерть — но холодная. Это напоминает мне… — Ланг спокойно открыл выдвижной ящик стола, достал плоскую серебряную бутылку и сделал большой глоток, потом взглянул на Гриффина заблестевшими глазами. — Дистиллированный на Венере спирт… только для медицинских нужд… Глотните и перестаньте думать о метеорах, господин капитан…

Гриффин отобрал у него бутылку и убрал обратно в стол.

— Каждый раз, когда вы приходите сюда, то налегаете на этот напиток, — сказал он. — А скоро спирт может нам пригодиться для другой цели.

Внезапно в иллюминаторе мелькнуло какое-то движение и мерцающий звездный занавес на мгновение перечеркнула тут же исчезнувшая темная полоска.

— А вот и метеорит, — сказал своему гостю Гриффин. — И вполне близко. Если бы тут была атмосфера, он бы походил на комету.

— Даже метеориты более приятная компания, чем другие пассажиры, — сказал в ответ Ланг. — Они догадываются, что что-то не так, и боятся. У венериан есть пословица: лучше, если тебя сразу проглотит уродливая рыба — ящерица, чем будет медленно пожирать очень красивый гриб под названием Медуза.

— Ну и почему из вас сыплются цитаты в такое время? — спросил Гриффин. — Мои проблемы не будут решены, даже когда закончатся ремонтные работы. Смотрите сюда, — он толкнул по столу скомканный листок Лангу, который взглянул на подпись и присвистнул.

— Глава Межпланетной Охраны? Есть проблема, да?

— Да, есть проблема… Целая куча проблем! Вы когда-нибудь слышали о Камне Жизни?

Ланг озадаченно замигал.

— А кто не слышал о нем? Самый знаменитый драгоценный камень на Марсе… или даже во всей Системе.

— Это самый священный идол Марсианских Пустынь, — сказал Гриффин. — Как Кааба — черный Камень — В Мекке. Все марсиане поклоняются ему — во всяком случае, все племена Пустынь. Тысячу лет назад, когда земляне впервые прилетели на Марс, обитатели Пустынь уже молились Камню Жизни — и это тот случай, когда в обряды не могут вмешиваться никакие чужаки. Марсиане сходят с ума от него. Я бы скорее разбил кувалдой Каабу на глазах миллиона мусульман, чем тронул Камень Жизни… или хотя бы взглянул на него. Это старая вера, Ланг, гораздо старше, чем вся земная цивилизация. По Земле еще бродили неандертальцы, когда в Марсианских Пустынях был расцвет самой большой культуры, когда — либо существовавшей в Системе И они уже тогда поклонялись Камню Жизни. Теперь марсиане пришли в упадок и их трудно назвать цивилизованными, но никакой землянин никогда не посмел коснуться Камня, и лишь четыре человека вообще видели его. Я хотел сказать — пять человек.

— Я вижу, вы хорошо знаете историю, — сухо ответил Ланг.

— Камень Жизни украден. И марсиане утверждают, что его украл землянин. Они на грани восстания. Если Камень не найдется, все земные поселения будут стерты с лица Марса, а все земляне, вероятно, погибнут в мучениях.

Стон вибрации, пробиравшей корабль, стал вдруг сильнее.