– Но мы же не станем есть конину? – возмутился Томек.

– А почему бы нет? – вмешался Смуга. – Мясо молодых зебр очень вкусно. Если я не ошибаюсь, то это зебра Гранта.

– Да, это зебра Гранта, – подтвердил Хантер. Несколько голов паслось здесь вместе с антилопами гну и страусами. Я хотел подстрелить антилопу, но предводитель стада, старый, мощный самец, слишком рано меня заметил. Он стал ржать и бить землю копытами. Животные уже были предупреждены о моем присутствии, поэтому я был вынужден подстрелить ближайшую зебру.

Несколько негров ушли на поиски воды, захватив с собой бурдюки. Охотники решили не строить бомы. Многочисленный караван мог не бояться нападения диких животных. Достаточно было развести несколько костров, которые, впрочем, были нужны для варки пищи.

– Папа, что это за гора виднеется там, на севере? – спросил Томек, показывая рукой на вершину, черневшую на фоне светлого неба.

– По всей вероятности это гора Элгон, лежащая на границе Кении и Уганды, – ответил отец.

– Неужели мы так близко подошли к Уганде? – обрадовался Томек. – Я должен посмотреть на карту.

Томек на раскладном столике разложил большую карту Африки. Он быстро нашел гору Элгон, расположенную к северо‑востоку от озера Виктория. Высота ее, как значилось на карте, составляла четыре тысячи триста двадцать один метр. Оказалось, что они находятся в нескольких километрах от обозначенной пунктиром границы, которая протянулась на юг от горы Элгон до самого озера Виктория.

– Завтра мы должны пересечь границу Уганды, – заявил Томек, складывая карту.

На степь опустилась ночь. Негры еще занимались приготовлением пищи. Некоторые из них жадно поглощали большие куски слегка поджаренного мяса, другие жарили дольше. Месхерия высасывал мозг из костей зебры, а Самбо внимательно следил за супом, кипящим в котле. Он ловко перемешивал суп, тщательно удаляя пену. Кавирондо собирали топливо, подкладывали его в горящие костры, блики которых отражались на их нагих коричневых телах, краснели на палатках и терялись в глубине чащи растущих вблизи деревьев, отбрасывая фантастические тени. Томек с хрустом грыз сухари и любовался живописной картиной лагеря, раскинувшейся перед ним, как вдруг услышал глухие, далекие звуки тамтама.

– Слышите, дядя боцман, заиграли тамтамы, – обратился он к сидящему рядом боцману.

– Черт с ними, – проворчал боцман. – У меня кишки уже давно играют с голоду марш, и никто этому не удивляется. Наверно, в какой‑то негритянской деревне устроили танцы.

– Вы ошибаетесь. Это не те звуки, которые бывают при танцах, – ответил Томек. – Я слышал, как папа говорил, что в Африке все известия разносятся с быстротой молнии. Во всяком случае быстрее, чем в Европе, где есть и телеграф, и телефон. А вы знаете, как это делается? Роль телеграфа тут играют тамтамы. Прислушайтесь, не кажется ли вам, что звуки их похожи на азбуку Морзе?

– Знаешь что, браток, возможно, ты и прав. Мне уже говорили, что негры в Африке передают известия с помощью барабанов, – согласился боцман, вслушиваясь в глухие звуки.

Они прекратили беседу. Сперва тамтамы звучали где‑то на востоке, но потом к ним присоединились звуки с севера и запада.

– Идите ужинать! – позвал Вильмовский, подходя к двум приятелям, слушающим тамтамы.

– Папа, ты не знаешь, какие вести несут сейчас тамтамы? – спросил мальчик.

– Язык тамтамов понимают в деревнях только немногочисленные «телеграфисты». Они посылают и получают известия, которые затем распространяют среди членов своего племени. Белые люди не знакомы с их шифром и не знают той таинственной роли, которую тамтамы играют в жизни негров.