– А теперь возвращайтесь в палату аудиенций, – скомандовал Фарис. – И что бы вы ни делали, не умирайте. Боги сделали ставки на это маленькое состязание, и если я проиграю, я буду очень раздражён.

Глава 8

Театральный Бинокль Видящего

Вот что все мы на самом деле представляли собой для богов: забавные штуки, развлечения, за которыми можно скоротать долгие столетия, пешки в их бессмертной игре за власть и доминирование.

– Если мы собираемся выиграть, ты должна понимать наших оппонентов, – сказал мне полковник Файрсвифт, когда мы остались одни в теперь уже пустой палате аудиенций.

Мы ждали перед одним из семи зеркал. Золотистое свечение покрывало нижний край рамы зеркала. Когда это свечение затянет весь корпус, мы пройдём через магическое стекло в обитель Алериса.

– Дезире Сильвертонг – владычица принуждения, – сказал полковник Файрсвифт. – Она может словами отмазаться от чего угодно или проложить себе дорогу куда то. Она очень сильна и быстра, но другие её магические навыки не слишком сильны для ангела. Её брат Кирос Спеллсмиттер также превосходный физический боец, даже сильнее Дезире. Его магия сирены почти ничем не хуже её. Но он обладает теми же слабостями, что и она – следствие неправильного подбора пар в роду их семьи.

Их подбор пар не так уж плох, если и брат, и сестра стали ангелами. А если бы родословная действительно играла ключевую роль, тогда только люди из наследных семей Легиона могли бы становиться ангелами. Упорная работа и решительный настрой значили много – намного больше, чем допускало магическое уравнение полковника Файрсвифта.

– Они слишком налегали на магию сирены и вампира в ущерб другим магическим чертам, – полковник Файрсвифт задрал нос, словно его семья никогда не допустила бы такой неумелой ошибки. Похоже, что даже среди наследных семей Легиона существовала иерархия. И полковник Файрсвифт считал, что находится на её вершине.

– Та же история, те же слабости у их потомков: Андрин Спеллсмиттер и Сири Сильвертонг. Используй против них атаку с расстояния. Не позволяй никому из этой четвёрки подойти достаточно близко, чтобы они схватили тебя или внушили что то, – сказал полковник Файрсвифт. – И мы можем вывести их из игры, используя семейную вражду, чтобы занять их.

Несомненно, что полковник Файрсвифт был неисправимым засранцем, но это не значит, что он не умён.

– Харкер Сансторм силен, но он новый ангел. Он все ещё не уверен в себе, – он бросил на меня оценивающий взгляд. – Мы можем использовать его нерешительность в качестве преимущества.

– Харкер – мой друг.

Полковник Файрсвифт кивнул.

– Да, это мы тоже можем использовать в качестве преимущества. Сансторм слишком заморачивается по поводу дружбы.

– Тогда как вы вовсе не заморачиваетесь такими вещами.

– Нет, конечно, – сказал он так, будто это единственный ответ и единственный возможный путь. – Если бы ты хоть немного слушала Фариса, то поняла бы, что боги испытывают нашу способность подняться над человеческими слабостями, над цепями дружбы.

– Цепями  дружбы? – как будто друзья ловили тебя в ловушку и делали слабее.

– Боги не утруждаются такими взбалмошными причудами вроде дружбы, – ответил он. – И они ожидают от нас такой же дисциплины.

– Думаю, боги человечнее, чем вы осознаете.

Он хмуро посмотрел на меня.

– Держи свои богохульные мысли при себе. Боги наблюдают. Всегда наблюдают.

– Вот как? – парировала я. – Неужели все мы настолько важны, что богам нечего делать, кроме как наблюдать за нами день и ночь? Спрошу так, полковник: что есть более тяжёлый грех, гордыня или богохульство?

Он нахмурился ещё сильнее.