Бронг на секунду замер, прислушиваясь, потом снова двинулся вперед.

– Да, Спасатель, это тяжело. Но Малили приветлива лишь для лелейо. Адмирал и его возлюбленная хорошо знали об этом, когда шли с нами.

Несколько позже он остановился, повернув зеркало своего шлема к Кету:

– Вот что, давай договоримся. Пока мы вместе – будем присматривать друг за другом. Если получится, что надо будет расстаться, я тебе кое‑что расскажу, и, надеюсь, тебе это поможет. Но сейчас я не могу все выложить. Так вот, давай договоримся: пока я этого не расскажу, никто не станет стреляться. Обещаешь?

– Я… – юноша подавился словами. – Обещаю.

Бозун хлопнул его по плечу своей жесткой перчаткой, и оба пошли дальше. Словно желая сменить болезненную тему, Бронг начал говорить о дереве фейо – священном дереве, обладающем магической силой. Если повезет, они проживут достаточно, чтобы увидеть его.

– А ты мог бы просто переместить нас туда? – спросил Кет.

– Если бы… – прошелестел в шлеме слабый голос. – Я пытался нащупать мыследрево, Спасатель. Использовал все, что знал по картам и со слов твоей матери, которая успела взглянуть на него. Этого недостаточно. Если бы мы находились достаточно близко, чтобы видеть его…

Спутники долго пробивались через высокие колючие заросли, обходя бездонную болотину, полную густой голубой грязи. Спустя три дня показалась глубокая и быстрая река, воды которой почему‑то отливали глубоким зеленым цветом. По словам Бронга, причиной тому были споры ржавки, а Кет вспомнил, что эти же споры вызывают и кровяную гниль.

Они прорвались сквозь последние колючки и легли спать на галечном берегу, куда весеннее половодье занесло множество поваленных ветрами деревьев. Когда юноша проснулся, Бозун уже вовсю работал, подравнивая бревна, закатывая их обратно на мелководье и связывая прутьями от тех самых колючих кустов.

Плот строился два дня. Наконец, отталкиваясь шестами, они вывели его на середину реки и еще три дня плыли потом к ущелью. И вот ущелье превратилось в огромный каньон, где сузившаяся река бурлила среди темных ржавых утесов, полная неожиданных стремнин.

Впереди, над валунами, закрывавшими половину прохода, играли брызги бледно‑зеленых волн. Плот с треском крутило и мотало туда‑сюда, а друзья, стоя по краям, изо всех сил старались удержать его от столкновения со скалами. В какой‑то момент Кет наклонился, чтобы оттолкнуть плот подальше от почти скрытого в пене утеса, и тут его шест треснул. Он качнулся вперед, поскользнулся и упал в бушующие воды.

Юноша пытался выплыть, но тяжелый костюм тянул вниз, а течение было слишком сильным. Под водой он потерял ориентацию, его несло через камни, шлем звенел от мощных ударов. Воздуха катастрофически не хватало, и он потерял сознание.

Когда Кет очнулся, перед глазами сияло желтое небо, а рев стремнин исчез. С трудом повернув голову, он увидел, что лежит на песчаной отмели среди деревянных обломков.

Он задыхался. В отчаянии, уже не думая о последствиях, юноша нащупал неудобными перчатками крепления шлема и сорвал его.

39. Мыследрево

Дерево фейо, растущее на Малили. Выведено аборигенами мутационным путем из дикого растения, чей ароматный ядовитый сок привлекал и убивал животных. Ныне – священное дерево лелейо, живущее в симбиозе с ними.

Воздух оказался прохладным и приятным, вдыхать его было наслаждением, и Кет постепенно приходил в себя. Он начал ощущать запахи Малили: привычные вроде бы запахи земли и растений, дождя и гнили, но ко всему примешивались ароматы, совершенно ему не знакомые.

Силы наконец вернулись, и он поднялся. Река широкой полосой обегала отмель, где росли низенькие красно‑желтые кустарники.