Впрочем, особо размышлять о загадках было некогда – предстояло найти музыку, подобрать декорации, уговорить местных остроумцев придумать стендапы…

Конечно, львиную долю работы взвалила на себя Якимора, у которой уже был опыт нескольких провожаний, но все равно – на несколько недель Яна выпала из привычной жизни.

Фриц не возражал. Он, судя по всему, решил довести до ума свой проект «расширения пространства». Он по полдня проводил у преобразователя, вводил длинные строки спецификаций, заказывал и получал штабеля чипов и неких оптических штук. У Яны не оставалось сил спросить, что Фриц конструирует. Она даже ела урывками.

Зато прощание вышло на славу. Громкое и веселое. Даже сумасшедший Беня снял свою мрачную маску и пару раз отчетливо всхохотнул. Яна покосилась на Галика – тот даже плакал от смеха, как будто вернулся в счастливый возраст, когда мог смеяться часами напролет.

Седой был не просто доволен – он растекся от счастья. Особенно когда стали говорить напутствия. Каждый из трех сотен жителей Острова старался сказать что-то душевное. Овации сорвала бойкая Дафна: «Деда – ты как… как… елка!» Хлопали так, что Дафна спряталась за маму.

Притихли только в самый последний момент, когда Якимора вела Седого по дорожке к Домашнему Очагу. Панк-рок из колонок рвал воздух, но люди молчали. И Седой молчал, ковыляя к заветной двери. Стало вдруг заметно, какой он старенький, как тяжело ему идти.

Якимора с поклоном открыла перед ним дверь. Седой перешагнул порог.

В дверном проеме остановился, повернулся к людям и сказал:

– Счастливо оставаться!

– Доброго Пути! – выдохнули собравшиеся.

Когда дверь закрылась, расходиться стали не сразу, хотя и знали, что больше ничего не произойдет. У взрослых на лицах блуждали легкие улыбки. Яна была уверена, что они означают «Вот бы и меня так проводили!»

Она нашла взглядом Галика – и снова он похож на Мари. Только на Мари, которая нашла решение сложной проблемы.

Яну это испугало.

* * *

Всю следующую неделю Яна просидела у компьютера, изучая списки жителей Острова. Составила таблицу тех, у кого было не просто хобби или разовые проекты, как у Фрица, а постоянное занятие. Как до недавнего времени у Седого – проводить церемонии. Или у Бени – хранить библиотеку и рассказывать истории. Или у Тычи… Впрочем, про занятие старейшей из живущих на Острове никто не должен был знать.

В таблицу попали несколько десятков человек. Те, кто перешагнул вековой порог, должны были потихоньку готовить себе преемников, но на самом деле начинали этим заниматься только за два-три года до предполагаемого ухода.

Яна пыталась подобрать Галику наставника, чтобы у сына появилось постоянное занятие, ответственность перед народом Острова. Чтобы он не смог стать одним из тех, кто целыми днями шатался по острову и страдал от безделья. Или самое страшное – не превратился в толстого Роджера, которого уже несколько лет не интересовало ничего, кроме еды.

О секрете, который Яна узнала в новогоднюю ночь, она старалась даже не вспоминать.

Никакого толкового наставника Галактиону найти не получалось. Яна от безысходности попыталась поговорить с Фрицем, за ужином долго рассказывала ему, что было бы здорово заложить новую традицию. Например, взять на себя декорации для каждого праздника на Острове.

– Представляешь, – сказала Яна, – на Пасху соорудить голографический Иерусалим времен Иисуса! На Курбан-байрам – Мекку. На день рождения Будды… Да хоть самого Будду!

Фриц, который до этого момента слушал рассеянно, вздрогнул:

– Что?

– Я говорю, – повторила Яна, – что ты мог бы создавать голограммы не только пейзажей, но и людей! Или богов.