Тот, кого сестра и мать называли Плющиком, в окружении гор и лесов окончательно превратился в нелюдимого мечтателя. Он был слаб здоровьем, но с утра до вечера разъезжал по окрестностям. Любил одиночество, но иногда устраивал костюмированные балы, на которые съезжались гости со всей округи. Они танцевали и купались в реке до самого восхода. Плющик часто оставался ночевать в горах, и там любовался звездами. Живя вдали от столицы, он приказал вышить на платке, который никогда не вынимал из кармана, фразу из его любимой книги — «Мыслей» Блеза Паскаля: «Сколько держав даже не подозревают о нашем существовании».

Этими словами Паскаль хотел сказать, сколь мал человек в сравнении со Вселенной. А Плющик видел в них свою заветную мечту — спрятаться от мира.

Однако нельзя было сказать, что мир его совершенно забыл: о нем постоянно ходили разные слухи. Несколько раз Плющика объявляли мертвым. В газете «Нью-Йорк Таймс» даже вышла статья, посвященная его кончине. Ему приписывали любовную связь с одной из кавказских княжон. Говорили о незаконнорожденных детях, о тайных браках. Этот болезненный и замкнутый молодой человек двадцати восьми лет был героем всевозможных легенд.

Мать Плющика, императрица Мария Федоровна, выглядела моложе сына и любила его больше остальных детей. Иногда она без предупреждения приезжала из Санкт-Петербурга. Он делал вид, что здоров и ведет себя благоразумно. Три дня он проводил с ней на деревянной террасе за горячим чаем, а во время очередного приступа прятался и кашлял в подушку. Когда же экипаж Марии Федоровны скрывался с глаз на дальнем конце моста, Плющик исхудавшей рукой посылал матери воздушные поцелуи. И каждый раз думал, что больше ее не увидит. А потом не спешил уходить: летом слушал пение птиц, разглядывал форель в реке, а зимой смотрел, как обрушиваются с верхушек елей шапки снега.

Но в это утро прощание в долине обещало стать последним. Лейтенант Буасман, несший караул у входа во дворец, позволил ему выехать на мотоциклете, несмотря на запреты семьи и советы врачей. Офицер лишь предупредил его о медведе.

— Говорят, его видели в верховье реки. Возьмите мое ружье.

Плющик с улыбкой отказался.

Через несколько минут он все же выключил двигатель на дороге, усыпанной сосновыми иголками, и устремил взгляд на оставшийся внизу дворец. Проведя некоторое время за созерцанием мира, который ему предстояло покинуть, он вновь завел двигатель и на полной скорости поехал на запад. Собственная тень слегка опережала его. Мотоциклет оглушительно ревел. Плющик обогнал арбу, в которой везли кувшины с молоком, и помчался дальше. Сзади у него была предусмотрительно привязана десятилитровая канистра с бензином. Он решил доехать до побережья и морем добраться до Константинополя. Туда, в порт, по его секретному распоряжению была доставлена яхта. Он хотел исчезнуть.

Не проехав и двух километров, он сбавил скорость и снова остановился. Рот заполнился густой жидкостью. Выплевывая ее, он увидел, что его белый китель весь забрызган кровью. Он заглушил мотор рядом с канавой и, согнувшись пополам, стал откашливаться.

Плющик с трудом взобрался на мотоциклет. Арба с молоком догнала его и теперь тащилась сзади. Он знал, что жить ему осталось недолго, но желал умереть в одиночестве, посреди моря, и сделал все необходимые приготовления. Он не хотел закончить свою жизнь в этой канаве среди гор. Ему было нужно всего несколько недель вдали от всех, на свободе, которой у него никогда не было.

Мотоциклет еле двигался вперед. Женщина на арбе увидела, как молодой человек, вцепившись в руль, клонится то в одну, то в другую сторону. Мотор заглох. Молочница соскочила с повозки. Она узнала его: несколько минут назад он обогнал ее и улыбнулся. Она не была уверена, что к нему можно подходить. Но все-таки подошла, и очень вовремя: он буквально упал ей на руки.