– О да, вы не ошиблись. Я давно посвятила себя науке волшебства. – Руби взяла его за обе руки и заглянула глубоко в глаза. – Но, боюсь, обучаясь самостоятельно, без руководства опытного наставника, я получила только смутное и разрозненное представление о предмете.

– Не морочь человеку голову, – процедила Энн.

Злая Королева ответила ей предостерегающим взглядом.

– Тут нужно терпение, – заметил Мандельбаум. – Подобные вещи требуют времени. Не хотите ли коротко ознакомиться с моей лабораторией?

– С огромным удовольствием. – Руби обвила его руку вокруг своей талии и позволила увлечь себя к двери. – Энн, я изволю переговорить с тобой утром. М-м, не слишком рано.

– Мандельбаум! – воскликнул Венделл. – А как же летучие мыши?

– В другой раз, Венделл.

– Но…

– В другой раз.

Волшебник с Королевой удалились. Ошарашенный Венделл слушал их затихающую беседу.

– Изучали ли вы когда-нибудь – я имею в виду, по-настоящему – летучую мышь? Восхитительное создание.

– Летучие мыши меня завор-р-раживают, – мурлыкала Королева.

Они стали подниматься по лестнице, и звук голосов пропал.

– Ох! – крякнул паж. – Что за бес в него так внезапно вселился?

– Не суди его строго. Через несколько лет сам поймешь.

– Какая стерва, – выдохнула Энн. – Я ее просто ненавижу. Поверить не могу – Мандельбаум оказался таким простофилей! Я думала, он такой умница. Разве так сложно понять, что она его просто использует?

– Ну-у, – протянул Принц, – у парня мозги как бы затуманиваются, когда… когда он с женщиной. Он делает вещи, которых при других обстоятельствах делать не стал бы. Глупости делает.

– Типа убивать драконов голыми руками? – лукаво поинтересовалась Энн.

– Вообще-то я подразумевал написание стихов и дарение букетов. Но и это тоже.

Хотя Прекрасный являлся принцем и прямым наследником отцовского престола, имел рыцарское звание и армейский чин, его никто не обязывал занимать в королевстве какую-либо административную должность. Многие юные принцы во многих королевствах, родившись для жизни, полной досуга и богатства, свободной от ответственности, позволили себе выродиться в трутней, погрязших в удовольствиях паразитов, бесполезных как для общества, так и для самих себя. Прекрасный, однако, воспринимал свою роль паладина и защитника справедливости с достаточной серьезностью, чтобы избежать грехов праздности, пьянства, обжорства и распутства, в кои впадали столь многие юные аристократы. Хотя в отдельные моменты ему случалось признать, что жизнь трутня-вырожденца имеет свои положительные стороны. В частности, распутство.

По возвращении из длительного путешествия нашлось, разумеется, предостаточно житейских мелочей, в совокупности способных отнять массу сил и времени даже у нечиновного лица. Требовалось повидать портного и оружейника, проведать лошадей (Венделл, разумеется, проделал здесь львиную долю работы, но конюхи всегда бывали польщены личным визитом его высочества). Следовало умиротворить наставников, отчитаться по расходам перед канцлером и казначеем и договориться с отцовским секретарем об аудиенции для двух принцесс. А также (и главное, никак не отвертеться) представить доклад об экспедиции графу Норвилю. Министр разведки посылал ему записки со всеми горничными, утренней сменой поварят и помощниками конюхов, заявляя о своем желании увидеться с Принцем как можно скорее. Прекрасный волынил.