И вот теперь, прямо на глазах у Пешту двадцать пять его лучших воинов пали за какие-то Жалкие пару минут, не успев ничего предпринять. А тот, кто назвал себя именем древнего божества, умышленно отпускает Пешту живым, чтобы он, единственный оставшийся в живых, поведал остальным о начале новой эры — эры безумного Страха, вернувшегося в мир, чтобы покарать предателей и разделаться с давними врагами.

В эту бредовую историю нельзя было поверить, но вся его гвардия... Лучшие воины смотрели в бессмысленное серое небо пустыми, ничего не видящими глазами, читая в необъятной глубине ответы, недоступные тем, кто еще не достиг просветления и боится неизвестного...

— Иди! — Повелительно махнул рукой называвший себя Страхом, и только сейчас Пешту заметил, что это не рука вовсе, а матово-черный клинок.

Объятый животным ужасом, воин повернул своего каввса на запад и поскакал туда, где находилась основная часть отряда.

Меньше чем через полчаса бледный, как мел, с перекошенным лицом, всадник ворвался в расположение походного лагеря и сообщил, что весь авангард пал от руки безумного божества, вернувшегося исполнить древнее пророчество. Разумеется, ему не поверили и выслали десяток воинов, которые могли бы подтвердить или опровергнуть слова Пешту. Прибывшие на место трагедии увидели картину, в точности подтвердившую рассказ их товарища: двадцать пять расчлененных воинов лежали по кругу, не оставляя сомнений в том, что их смерть была внезапной и быстрой.

Отряд возвратился в лагерь с дурными вестями: кто бы это ни был, безумный бог или могущественный колдун, но он и правда уничтожил всех.

— Страх вернулся,— прошелестел ветер, разнося известие во все стороны света.

— Страх вернулся,— задумчиво пробормотал старый шаман, давно переставший чему-либо удивляться в этой жизни.

— Страх вернулся,— во всеуслышанье объявил Пешту, перед мысленным взором которого все еще стояли бездонные глаза одинокого странника.

Ив его словах было столько уверенности и внутренней силы, что никто уже не усомнился в их правдивости.

А в это самое время самозванец, присвоивший имя легендарного бога, взвалив на плечо тело своего подопечного, спокойно продолжал двигаться на север. Гарх знал, что кто-то из всадников все равно уйдет, поэтому использовал имя Страха, чтобы выиграть время или вовсе отбить у охотников желание преследовать такую опасную добычу. Двадцать пять воинов авангарда — это не три сотни основной группировки. Против такого количества не помог бы даже клинок Апокалипсиса — он захлебнулся бы в крови, которой на протяжении веков никак не мог насытиться.

«Вернулся бог или нет, но страх все равно правит и всегда правил миром»,— подумал шаман, который был настолько стар, что мог позволить себе вообще ничего не бояться. Более того, будь его воля, он бы и сам настиг этого неизвестного, чтобы заглянуть ему в глаза и получить ответы хотя бы на некоторые вопросы. Но эта свора трусливых ублюдков ни за что не решится преследовать того, кто назвал себя древним именем.

— Ни за что не решится,— машинально пробормотал вслух шаман, смутив этим находившегося неподалеку ученика.

Старый мудрец был прав. Кортни не захотели испытывать судьбу, быстро снялись с места и ушли на запад — подальше оттуда, где объявился призрак безумного бога.

Бог Страх по-прежнему правил миром. Даже не подозревая об этом.

Глава 11

Пробуждение, точнее сказать, возвращение к зловещей реальности, происходило тяжело. Голова болела настолько невыносимо, что на фоне этой боли прочие травмы (левый бок полыхал огнем, а правое плечо подозрительно распухло) казались ерундой.

— Пить...— с трудом прошептали непослушные губы, в то время как голова продолжала при каждом шаге биться о спину сосредоточенно шагающего телохранителя.