|
Те представители южной аристократии, которые, подобно Сент-Альдегонду, шли в ногу со временем и ставили интересы страны или веры выше своих личных интересов, уже перешли в ряды сторонников Вильгельма, пережили с ним изгнание, потеряли свои южные земли, а с ними и влияние на Юге. В результате классовая вражда была четко очерченной и потому весьма опасной. Вторую и, вероятно, более серьезную проблему Юга представляло кальвинистское меньшинство, склонное, как хорошо знал Вильгельм, к опасным вспышкам и часто связанное с экстремистскими группами в городах. В силу своего излишнего энтузиазма кальвинисты могли с легкостью подорвать доверие большинства к плану Вильгельма по объединению страны и насаждению религиозной терпимости. Они были абсолютно лишены понимания политической целесообразности и солидарности со своими северными братьями.
Военная ситуация на сей раз тревожила Вильгельма гораздо меньше, чем политическая. Дон Хуан с остатками испанской армии на тот момент не представлял опасности. Войска и флот Вильгельма уверенно контролировали положение и на суше, и на море. Местные добровольцы и остатки местной армии, которые сохраняли лояльность испанцам и действовали сообща с испанской армией до ее мятежа прошлым летом, теперь готовы были подчиниться Генеральным штатам и действовать против испанцев. Их реальным командиром был адмирал Боссю, которого Вильгельм знал еще со времен регентства Маргариты и изредка видел в последние восемнадцать месяцев, после того как его взяли в плен. Таковы были трудности, которые предвидел Вильгельм, и группы, чей эгоизм ему предстояло обуздать или обойти и чью вражду он должен был погасить, прежде чем Нидерланды смогли бы очнуться от долгой ночи испанского правления и объединиться в единую живую нацию. 2
Первыми, кто встретил его у ворот Брюсселя, были Арс-хот и другие аристократы, и о них ему следовало подумать в первую очередь. Арсхот выглядел как нельзя более дружелюбным. В своих письмах Вильгельму он теперь называл себя не иначе как «ваш самый сердечный друг, готовый служить вам», и в тот же вечер пригласил его к себе на ужин. Вильгельм принял приглашение и уже через час или два без лишних формальностей пришел в дом Арсхота, где полночи ел, пил и развлекался. Он больше не был так богат, как в далеком прошлом, но ему вернули некоторые из его земель, и он мог позволить себе ответное гостеприимство, более-менее соответствовавшее нравам Брюсселя. Обладая способностью быстро осваиваться на месте, Вильгельм понимал, что неформальный стиль Делфта не годится для столицы Брабанта, где даже от народного вождя ждут определенных манер, принятых среди людей его положения. Он сохранил привычку ходить по улицам пешком, но приемы в его доме были частыми и щедрыми. Брюссель не изменил способа ведения политических дел, и Вильгельм с его обычной естественностью и проницательностью с легкостью вернулся к освященным временем обычаям. На следующее утро он занял свое место в Генеральных штатах по праву владельца земель в Бреде и принадлежности к брабантской аристократии. Собрание без лишнего шума проголосовало за его избрание штатгальтером этой провинции. Это было равносильно избранию губернатором Нидерландов, поскольку контроль над Брабантом согласно давней традиции возлагался исключительно на центральное правительство, и такое предложение, похоже, оказалось для Вильгельма неожиданным. Он отказался, собрание настаивало. Он отказался второй раз, чтобы, как минимум, иметь время обдумать ситуацию. Но когда ассамблея повторила свое предложение в третий раз, ему оставалось только согласиться. Глядя с кислым видом, как Вильгельм подобно Цезарю отказывается от величия, Арсхот и его друзья думали, что знают этого хитрого позера, которому никогда не доверяли. И как всегда, ошиблись и насчет человека, и насчет ситуации. Они думали, что теперь, когда он выполнил их задачу по выводу Юга из того тупика, куда завела их политика дона Карлоса, осталось только избавиться от него и начать все заново. |
