Я тебя люблю,   продолжил тем временем Давыдов, и я опять же послушно повторила:

  Я тебя люблю.

  Выйду за тебя замуж, и буду во всём тебя слушаться. Всю оставшуюся жизнь.

Я уже открыла рот, чтобы повторить, но замерла, на Давыдова уставилась, после в досаде оттолкнула его руку.

  Ты коварный тип,   обвинила я его.

Марат рассмеялся и развел руками в желании себя как то оправдать.

  Стоило попытаться.

А я схватила его за руку и потянула за собой. Правда, пообещала:

  Я выйду за тебя замуж. Когда нибудь. Наверное. А сейчас давай поторопимся. – Добавила в панике и энтузиазме одновременно:   Твои родители приезжают!

ЭПИЛОГ

Каждой принцессе нужен свой собственный дракон. Так папа всегда говорил. Не столько рыцарь, рыцарей может быть много, а вот дракон – он всегда один единственный. Который готов ради принцессы на всё, любого рыцаря слопать.

У меня, к счастью, свой дракон есть. Любимый, родной, порой ворчливый и огнедышащий, но, главное, свой. И из его замка мне совсем не хочется убегать. Потому что его замок – это мой дом. Моя крепость, моя защита от бурь, невзгод и чужого любопытства.

После скандала, раздутого моей матерью и сестрой, который, кстати, не затихал несколько долгих месяцев, мне долго не хотелось появляться в общественных местах, вести с кем то досужие разговоры, я отказывалась от приглашений на светские мероприятия, и, как ни странно, прекрасно себя чувствовала. Во первых, мне совсем не было скучно, я была занята совсем другими вещами. Я заново училась общаться с родственниками Марата, несколько раз за полгода мы ездили с ним вместе в Казань, останавливались в доме его родителей, и я приказала себе больше не закрываться внутри своих неловких чувств от чужих привычек и традиций. Я посоветовала себе впитывать новые знания, которые мне, в основном, давала Алия Ренатовна, и училась, училась всему, чему она готова была меня научить.

Да, настоящей татарской жены у Марата никогда не будет, и его родители, наконец, нашли в себе силы с этим смириться, но и я за прошедшие годы повзрослела настолько, что готова была принять их доводы и надежды на будущее. Я не просто пыталась молчать, угодить, как когда то. Я внутренне радовалась тому, что меня приняли в семью, гордилась своим будущим мужем и смиренно приняла тот факт, что совершенно не знаю, как быть женой и хозяйкой.

  Я тебя всему научу,   пообещала мне будущая свекровь, а я, вместо того, чтобы воспротивиться чужим поучениям, благодарно улыбнулась. Жить мы с Маратом, конечно, будем в Москве, далеко от татарских традиций, но душой он всегда будет тянуться к корням. Поэтому мне и предстояло подстроиться.

Ну, а, во вторых, своё временное затворничество, я ещё связывала с тем, что мне совсем не хотелось столкнуться где нибудь с мамой или Лилей. Скандал с именем моего отца, вышел очень громким. Впрочем, на это и было рассчитано. И мама, со своей печальной историей жизни, многим пришлась по вкусу. Не она сама, а её история. Её называли – «похороненная заживо». Разве это смешно? Разве не унизительно? Но, видимо, финансовый поток, который подпитывал их с Лилей вольготную жизнь в течение нескольких месяцев, с легкостью покрывал все неудобства и моральные унижения. Но не мне судить…

Когда в бой вступили наши адвокаты, как я и обещала, история была настолько раскручена, что даже маминого участия уже не требовала. Оставалось только подписать авторские права, на экранизацию, ей богу. Но экранизировать мамину тяжелую жизнь никто так и не предложил, и мама, наверное, печалилась. Другого способа заработать, она в столице так и не нашла. Правда, я больше, чем уверена, что и не искала.