Изменить размер шрифта - +

— Я все слышала! — донесся голос его жены.

— А почему бы тебе не занять мое место? — предложил Лэнни Джасинде.

Она улыбнулась.

— Я берегу свои щеки и губы. Я не хочу приносить их в жертву этому городу. Я буду чувствовать себя неловко, если незнакомые мужчины будут целовать меня.

Лэнн обвел руками зал.

— Здесь нет незнакомых. Я знаю их всю мою жизнь. Ты считаешь, что я так легко смог бы принести в жертву свое достоинство?

Лэнн вышел из будки и легко подтолкнул ее к двери.

— Заходи. Это все на благо благотворительности.

Джасинда смеялась, вздыхала и наконец кивнула в знак согласия.

— Завтра на меня все будут оглядываться.

— Чудесно, — сказал он улыбаясь. — За это мы выдадим тебе нечто вроде компенсации от нашей компании. Молодец! Я только на минуту загляну к Мейзи и сразу же вернусь обратно.

Джасинда никого не зазывала и ни к кому не приставала, поэтому у нее в течение первых пяти минут совсем не было клиентов, хотя некоторые мужчины и бросали на нее заинтересованные взгляды. Наконец приятный мужчина среднего возраста поднялся на ступеньку. Он заплатил доллар и поцеловал ее в щеку, чем спровоцировал других последовать его примеру.

Один или двое смельчаков, правда, коснулись ее губ, но большинство все же были весьма сдержанными в своих поцелуях, несмотря на подзадоривание окружающих.

— Крепче, Дон! Дольше! Эх!

Джасинда совсем успокоилась и смирилась со своей распутной ролью, как вдруг Эрик, как из-под земли, вырос перед ее будкой. Он облокотился на прилавок и произнес:

— Вы обслуживаете по предварительным заказам по телефону?

Непонятное волнение овладело ею, но она устояла.

— Боюсь, что нет.

— О.

Она видела, как он запустил пальцы в свои волосы и взлохматил их, затем достал свой бумажник.

У нее перехватило дыхание. Ее совершенно не волновало, когда какие-то незнакомые мужчины целовали ее, но мысль о том, что ее поцелует Эрик, почти лишила ее чувств. «Он просто коснется щеки или поцелует прямо в губы?» — лихорадочно думала она. Джасинда облизала языком вдруг пересохшие губы и напряженно замерла.

Эрик достал деньги и смотрел на них так, как если бы вдруг забыл, что собирался с ними сделать.

Внезапно ее волнение переросло в ужас. Он не собирался целовать ее! А ей так этого хотелось. Джасинда не могла бы объяснить даже самой себе эту сумятицу в своей голове… Все, что она понимала сейчас, было то, что он стоял перед ней, такой высокий, привлекательный и возбуждающе мужественный. И у нее почти сформировалось осознанное желание оказаться в его объятиях.

Наконец он поднял глаза. Его взгляд был пристально внимательным, и он спросил тихо:

— Вы не возражаете, если я вас поцелую?

— Нет. Я… я хотела бы… — выдохнула она.

Она запрокинула голову, когда он нагнулся, чтобы коснуться своими губами ее уст. Ее длинные ресницы вспорхнули, и она медленно закрыла глаза.

Сначала их губы слегка коснулись друг друга, затем слились воедино. Она ощутила вкус жженого сахара и что-то еще, едва уловимое, возможно, едва сдерживаемое желание, исходящее от него, а может быть, и от нее самой. Он прижался сильнее, и его губы стали более настойчивыми. Сладкое трепетное томление растекалось в ней подобно лучам солнца. Затем настойчивое давление и сладкий вкус его губ вдруг пропали. Он оторвался от нее и поднял руку, поправляя растрепавшиеся волосы.

Кто-то еще оставлял холодные безликие поцелуи на ее щеках после этого, но Джасинда едва замечала их. Она была охвачена сладким ощущением томления в груди. Еще долго после того, как Эрик, пожав ей руку, отошел от будки, она пыталась следить за ним в толпе.

Быстрый переход