-  Никогда! - выдохнул Лефевр и ринулся в бой.

    На краю луга с акаций облетали рябые листья, безразличные к дуэлянтам.

    ***

    Карету барон перед началом дуэли отпустил, о чем теперь весьма сожалел. На окраине не то что агитатора - обычного извозчика не поймать. А до «Приюта героев» с полчаса топать придется.

    В наступающей темноте.

    По колдобинам.

    День выдался тяжелым. Обер-квизитор устал, как гончая, загнавшая дюжину лис. С той лишь разницей, что он еще никого не загнал. Ну, разве что семь раз опозорил нахального корнета против одного-единственного косвенного позора в голень. Изловчился-таки, щенок. Ну и ладно. Идеалы недостижимы, не стоит терзать печень понапрасну.

    Хотелось добраться до гостиницы, упасть в постель и провалиться в сон.

    -  Прочь, хамье! Лучше укажите мне дорогу в отель, и я готов буду вам заплатить…

    Знакомый голос. Дребезжащий, высокий тенорок. Кажется, сейчас возьмет и начнет излагать «Повесть о доме Ривердейлов» по новой, с самого начала.

    Ответом графу Ле Бреттэн послужило молодецкое ржание в три глотки.

    -  Проводники в столице дороги, дедуля. Мончиков хватит? А ну, покажь!

    -  Вы забываетесь, сударь!

    Резко прибавив шагу, Конрад возник из-за угла исключительно вовремя, словно Добрый Гений в финале трагедии Томаса Биннори «Заря». Как раз в этот момент один представитель «хамья» ухватил возмущенного графа за шиворот, а другой отвесил старику затрещину. Из уважения к преклонным годам, легкую, для острастки. Дело происходило под масляным фонарем; вся сцена предстала как на ладони. Двоих громил барон видел впервые. Третий, мелкий крысюк с ухом, распухшим до размеров оладьи, был знакомый.

    Жертва стряпчего Тэрца, он лез с ножом к поясу Эрнеста Ривердейла, намереваясь срезать кошелек.

    «Зря я велел отпустить мерзавца…» - задним числом попенял себе Конрад.

    -  Бдительный Приказ! Всем стоять! Имена, фамилии, сословия?

    Если устал и неохота возиться с задержанием, кричи именно это. В грабителях сразу просыпается чувство противоречия: им - «стоять!», они - наутек. Молча и проворно. Но бойкая троица то ли растерялась, то ли дурная удаль в голову треснула. Старого графа они, правда, отпустили и теперь щурились, вглядываясь в темноту.

    -  Здрасьте-пожалста! - осклабился мастер затрещин, когда обер-квизитор возник в круге желтого света. - Герой-недомерок? Витязь в ослиной шкуре?!

    -  Эй, полурослик! - поддержал приятеля знаток чужих шиворотов. - Чеши отсюда!

    А крысюк осклабился и хихикнул.

    Очень хорошо, что троица не убежала. Просто очень хорошо.

    Замечательно.

    Две сабли с визгом покинули ножны, а ножны полетели в головы хамов. Кипя гневом, барон совершенно забыл, что под мышкой у него - не боевое оружие, а дуэльные болтушки, смирившиеся с утратой вечеринки в арсенале. Впрочем, с первым ударом обе сабли поняли, что вечеринка - так или иначе, там или здесь - удалась.

    -  Теофиль Стомачек, он же Гвоздила, он же Куцепердый! - радостно возопила Брюнхильда. - Ляпсус! Опозорен один раз, в область ключицы! Пиши, Овидий!

    -  Сыка Пайдар, он же Фрегат, он же Яцек Малява! - поддержала товарку Кримхильда.